Шрифт:
Лиза шокирована настолько, что переводит взгляд с меня на Злату, она еще не понимает, что означает монолог Исаковой.
— То, что тебя бросил парень, никто из нас не виноват. И что отец Феди оказался таким ненадежным…
Злата громко смеется. Я не выдерживаю:
— Хватит тут цирк устраивать!
Я беру девушку за локоть и силой выталкиваю из кабинета, но она успевает обернуться и на пороге сквозь истеричный смех произнести:
— Ненадежным оказался Вадим, Лиза. Он отец Феди.
Дверь за Златой закрываю с громким звуком, с той стороны слышится удаляющийся смех, переходящий во всхипы, по эту — звучит зловещее эхо.
Сейчас мне плевать, кто что подумает в офисе. Важно лишь одно — то, как смотрит на меня Лиза.
Ниже падать некуда. Это и есть самый настоящий конец.
Лиза
Тишина кабинета начинает давить на виски. Тошнота подкатывает стремительно, сердце словно на куски изрезали, и я не как не могу остановить сбегающие по щекам мокрые дорожки. Не хватает воздуха.
Сил не хватает. С трудом держусь на ногах, пытаясь осознать все, что увидела и услышала.
Вадим мне изменяет. Из-ме-ня-ет. И в этом больше нет сомнений.
Но лишает кислорода не только это.
Муж смотрит потемневшим взглядом, немного испугано, но цепко.
— Это… правда? Всё, что сказала Злата.
Не отвечает, долго смотрит.
— Правда?
Он кивает, а у меня подкашиваются коленки. Весь мир на глазах рассыпается, земля под ногами трещит, боль сковывает по новой — острыми иглами, рваными ранами.
— Не подходи ко мне, — останавливаю Вадима. — Не подходи. Никогда.
Последние слова я шепчу, мгновение, и я выбегаю из кабинета. На этот раз Вадим меня отпускает, я не слышу шагов позади. Я вообще с трудом понимаю, что вокруг происходит — в ушах нарастает гул.
Почти не вижу, куда несусь. Кто-то попадается мне на пути и буквально отпрыгивает в сторону. Слезы застилают глаза. Коридор, ступеньки, парковка, такси.
Я зажмуриваюсь и закрываю лицо ладонями, не отвечая на вопрос таксиста, куда меня везти. Больно, мне так больно. Почему так саднит? Почему так выворачивает, словно наживую вырвали сердце?
С трудом понимаю, куда ехать. Называю адрес родителей Вадима, а спустя некоторое время звоню в железные ворота, огораживающие коттедж Соколовских. Я оставила здесь детей, и сейчас хочу их забрать.
Не знаю, что делать дальше. Мне казалось, я уже прошла через ад, но только сейчас поняла, как заблуждалась. Я до сих пор в аду.
И теперь в самом его эпицентре.
Я не знаю, что делать дальше, казалось бы, я должна была быть готова к предательству, ведь это все я уже мысленно не раз проходило.
Но оказалось, в реальности все в тысячу раз больнее, правда меня размазала. Под ребрами снова колет, глаза печет, и я стараюсь думать только о Теме и Арише. Хочу забрать их, хочу увезти их домой…
Но Вера Степановна, приоткрыв дверь, держит меня на пороге.
— Уходи, — отрезает она холодно, — дети засыпают, ты их только растревожишь.
Глава 32
— Вадим вам звонил? — догадываюсь я, Вера Степановна фыркает.
— Я сама звонила. Он даже не был в курсе, что ты у нас детей оставила, и не знал, где ты! Гулянки у нее одни на уме!
— Все не так, — голос срывается, нет сил что-то доказывать. Делаю глубокий вдох, и сцепив зубы, произношу: — Я просто хочу забрать детей.
— Иди туда, откуда пришла!
— Почему вы так со мной разговариваете? — Я совсем не понимаю, что происходит. Она права не имеет так вести диалог… В голове хаос, в ногах слабость. Я держусь из последних сил, у нее мои дети, я должна…
— А вот почему, — свекровь нервно протягивает мне телефон, я упираюсь взглядом в экран. То фото, которое прислали Вадиму. Я и Рус целуемся. Зажмуриваюсь.
— Ваш сын…
— Мой сын горбатится, себя не жалея, а ты рога ему наставляешь! Дети не должны расти с такой мамашей!
Тревога охватывает стремительно. Да, закон на моей стороне. Пока что. Потому что Соколовские в нашем городе не последние люди, у них действительно есть связи. К горлу подкатывает тошнота, я чувствую головокружение, а перед глазами белые пятна. Меня ведет в сторону, но я удерживаюсь на ногах.
— Еще и пьяная. Тьфу! За что детям такое горе, — Вера Степановна закрывает перед моим носом дверь, я бросаюсь на эту преграду, словно способна ее убрать со своего пути, но я не всемогущая, к сожалению.