Постоянный цокот каблуков режет уши, но темнота окутывает меня, как мягкое одеяло. Тени успокаивают гусиную кожу на моих обнаженных руках. Пульсация в венах успокаивается. По крайней мере, в этом месте обман исчез. Никаких лишних украшений или пышности, чтобы скрыть и отвлечь от правды.

Каждая огромная комната, мимо которой мы проходим, выглядит идентично следующей по стилю. Мебель минималистична, современна и выполнена только в самых чистых оттенках черного и белого. Несколько окон скрыты за бархатными черными шторами, создавая в помещении приглушенное и затемненное освещение, что, возможно, должно вызвать у меня мурашки по спине.

Но это не так.

Три женщины легко переходят из одной комнаты в другую. Каждая из них блондинка, настолько обольстительная, что заставляет меня заглядеться, и одета в роскошные платья и туфли на высоких каблуках, напоминающие мои и Стеллы. Они также носят тонкие шарфы вокруг шеи, как у Стеллы, за исключением одного — золотого. Остальные — синий и красный.

Шарфы, кажется, являются единственными цветными пятнами во всем здании, если не считать редких произведений абстрактного искусства, висящих на стенах.

Что-то ледяное скручивается в животе, когда я смотрю, как женщины приходят и уходят. Ощущение пронзает до глубины души, потому что на первый взгляд любую из этих молодых женщин можно принять за Фрэнки. Высокая, блондинка, загорелая, с округлостями во всех нужных местах. Достаточно красива, чтобы казаться отфотошопленной.

Я привлекательна, но это то, что красивые мужчины ценят только до тех пор, пока такая девушка, как она — как Фрэнки, — не войдет в комнату и не сотрет с меня все следы внимания.

Обычно меня бы это не беспокоило, но с моими густыми черными волосами, спадающими прямо на спину, кожей цвета слоновой кости и миниатюрной фигурой, которая едва достигает 1 метр, 68 сантиметров и на этих десяти сантиметровых каблуках, я с ужасом осознаю, насколько сильно выделяюсь среди остальных. Сколько внимания может привлечь одно мое присутствие здесь. Сколько времени у меня есть, прежде чем одна из девушек — или, что еще хуже, Мэтьюззы — что-то заподозрят?

Я киваю в сторону ближайшей к нам девушки, которая ставит свежий букет роз на стеклянный столик.

— Я получу шарф?

Стелла следит за моим взглядом.

— Если все пойдет по плану.

Мы подходим к двум дверям из тонированного стекла. Как только они автоматически открываются перед нами, Стелла ведет меня через короткий коридор, и вскоре мы оказываемся в стерильной комнате с широким столом перед нами. Она делает шаг вперед и звонит в серебряный колокольчик вызова.

Я слышу это цоканье каблуков задолго до того, как появляется другая потрясающая женщина. С ярко-рыжими локонами, ниспадающими на одно плечо, она первая не блондинка, которую я вижу. Левая половина ее головы тщательно выбрита, что подчеркивает ее лицо в форме сердца и придает четкость чертам, которые в противном случае считались бы мягкими и изящными.

Когда ее взгляд встречается с моим, она не улыбается. Не кивает. Ни в малейшей степени не приветствует меня. Я восхищенно наблюдаю за тем, как она с естественной, уверенной легкостью двигается за своим столом, чтобы убрать лист бумаги в ящик. Затем она прислоняется бедром к дубовой доске и выжидающе смотрит на Стеллу.

— Она готова начать вторую фазу, — говорит Стелла, указывая на меня.

Она бросает взгляд на свои черные наручные часы и добавляет:

— Не забудь подготовить ее к ужину. Они будут ее ждать.

— Что именно они… — начинаю я, но Стелла берет мою руку в свою и сжимает.

— Расслабься, Эмми. Обри здесь лучшая из лучших. Она приведет тебя в идеальную форму для презентации, и Мэтьюззы подерутся за то, кто на тебя сможет претендовать.

Ее гордая улыбка заставляет меня усомниться, осознает ли она, насколько странны ее слова.

Презентация. Претензия. Я действительно единственная здесь, кто считает, что это ненормальные термины для непринужденной беседы?

Мой взгляд перемещается на рыжеволосую Обри, чьи губы изгибаются, когда она замечает выражение моего лица. Затем ее зеленые глаза сканируют меня с ног до головы в быстрой оценке.

— Считай, что это сделано.

— Очень хорошо. Тогда я оставляю вас наедине.

Стелла кивает и выходит из комнаты.

Обри наклоняется, поднимая плетеную корзину со сложенным белым полотенцем и мочалкой, накинутыми поверх других предметов, которые я не могу разобрать. Она протягивает ее мне.

— Для тебя.