Благодарность Управления делами ЦК КПСС А. Н. Яковлеву за перечисление денежных средств на медицинское оборудование. 4 октября 1988. [Из личного архива А. Н. Яковлева]

У А. Н. Яковлева много оппонентов и даже откровенных врагов. Однако чаще всего это лица, которые не простили ему крушения прежнего строя, симпатизанты социализма. Они судят его с классовых позиций. С Куницыным другая история. Он, как хорошо видно из его писем, не испытывает никаких добрых чувств ни к прошлому, ни к членам Политбюро. Даже антипод Яковлева Егор Кузьмич Лигачев предстает в его записках малосимпатичным человеком. Коммунистическую партию он однозначно сметает со сцены следующими словами: «Очень мне противно говорить, но в том составе, в каком названная партия и ее аппарат оказались, они заслужили всякий свой позор».

Навык остался с детских лет, проведенных в деревне. [Из архива Л. Шерстенникова]

Возможно, одним из мотивов автора, сподвигнувших его написать «Девять писем», была обида: старый приятель, став одним из вождей СССР, не захотел протянуть руку помощи опальному Куницыну, игнорировал его звонки и письма. Все же они были очень разными, как выяснилось в конце жизни. И член Политбюро Яковлев, видимо, не хотел видеть рядом с собой «неудобного» доктора наук Куницына — с его обостренным чувством правды и чести. «Неудачника». «Лузера». Возможно…

Обращаясь в своих «письмах» к «архитектору перестройки», Куницын предъявляет свой строгий счет не только Яковлеву — всем нам. Он заставляет опять задуматься над проклятым вопросом: где та незримая линия, за которую отступать нельзя — даже под напором самых серьезных обстоятельств? Отчего один человек способен обречь себя на муки ради того, чтобы остаться честным и порядочным, а другой (вернее — другие, ибо во все времена таких подавляющее большинство) найдет тысячу причин, оправдывающих его слабость, его отступление от морали, его капитуляцию перед сильными мира сего, его желание любой ценой сделать следующий шаг в карьере?

Он судит своего бывшего приятеля, исходя из норм нравственности, высокой морали, и, возможно, выглядит при этом чудаковато, «человеком не от мира сего». Он рискует вызвать гнев тех людей, которые и сегодня безоговорочно считают Александра Николаевича святым. Ведь не разбогател же Яковлев, взобравшись на партийный Олимп. И родную партию покинул не из каких-то шкурных соображений, а по убеждению — во всяком случае, так явствует из его собственных откровений.

Обличителей у Яковлева много. Разные среди них есть люди. Всех нельзя стричь под одну гребенку. Вот, к примеру, можно ли серьезно относиться к замечаниям Филиппа Бобкова — видного деятеля КГБ СССР, родоначальника печально известного 5-го управления, которое трамбовало диссидентов и присматривало за всем остальным населением? В 90-е годы он написал несколько книг о «предателях» в руководстве КПСС. Но тогда же удачно устроился на очень большие деньги к новоявленному олигарху Гусинскому, да и впоследствии не без успеха использовал свои старые связи в новой капиталистической жизни.

Где же логика? И кто предатель?

Примерам таким несть числа. Многие плакальщики по социализму, ярые обличители Горбачева, Яковлева и Шеварднадзе мгновенно стали очень обеспеченными гражданами, акционерами крупных компаний, советниками банкиров, олигархов и откровенных бандитов. Обзавелись недвижимостью за границей, валютными счетами в офшорах, прислугой, охраной и прочими атрибутами буржуазного быта.

К чести Яковлева скажем, что он так и ушел из жизни если не нищебродом, то человеком скромного достатка. Как говорят теперь в деловых кругах, «конечным бенефициаром» и выгодоприобретателем не стал.

Даже когда уже в рыночные времена всякие большие начальники, включая первых лиц Российского государства, делали ему выгодные предложения, сулившие безбедную жизнь и совсем не противоречившие закону, Александр Николаевич неизменно отказывался. Возможно, он понимал, что в случае своего согласия получит новую порцию ненависти, зла, клеветы со стороны своих недоброжелателей. Возможно, руководствовался более высокими принципами.

Однажды, в разговоре с журналисткой — было это незадолго до его ухода — с горечью обронил: вот бывших путчистов общество ныне носит на руках, все они пристроены в банки, в разные экономические структуры. «Один я на пенсию живу. Один» [423] .

А. Н. Яковлев в Ярославле на презентации своей книги «Горькая чаша». 1994. [Из архива С. Метелицы]

Да, его можно обвинять в тех ошибках, которые были допущены в период перестройки. Он и сам их не отрицал.

Оставаясь последовательным сторонником сохранения СССР, Яковлев недооценил силу разрушительных центробежных тенденций, не учел субъективные факторы, в частности «президентские» амбиции лидеров ряда союзных республик.

Отдавая должное рынку и призывая как можно быстрее внедрить его элементы в социалистическую экономику, он многократно повторял тезис, согласно которому «рынок все рассудит, все расставит по своим местам». Это слишком романтичное или, можно сказать, легкомысленное представление тоже сослужило стране плохую службу.

Выступая вслед за генеральным секретарем и президентом СССР за скорейшее окончание холодной войны, разоружение, ликвидацию всех причин конфронтации, поддерживая «новое мышление», он не принял во внимание объективные реалии, а они оказались таковы, что военный блок НАТО вовсе не сложил оружие, как рассчитывали в Кремле после роспуска Варшавского договора, противостояние вскоре возобновилось — только теперь на иной основе.