На сегодня назначена встреча с Книгочеевым. Александр Васильевич должен был доложить собственные впечатления о работе «красных дипкурьеров», присланных для нейтрализации Савинкова. Разумеется, детали разговоров он не узнает, но маршрут передвижений, места встреч (кроме квартиры Исаковых) выяснит. А заодно установит — с кем встречался Савинков, а с кем товарищи Полунин и Смолянинов. У экс-жандарма уже имеется своя служба, о которой он мне не рассказывает, но которую я финансирую. В том смысле, что выплачиваю гонорары.

И с чего бы я решил установить наблюдение за своими коллегами? А все просто — из любопытства. Не сомневаюсь, что Артур, с его умом, догадается, что я попытаюсь взять его людей под колпак. Ну, а если Артузов обидится, так и пусть. Но он должен понимать, что прикрывать задницы его людей, если они что-то напортачат, придется мне. Поэтому, следует заранее подготовиться к наихудшим вариантам развития событий. Например — Савенков сдаст приезжих полиции, попытается их устранить или наоборот — у кого-то из наших сдадут нервы и он пришьет Бориса Викторовича. И так бывает.

Встреча в кафе иной раз бывает гораздо безопаснее, нежели разговор на улице. Но здесь нужно подходить творчески, сочетая как бы случайные встречи, с посиделками. Если кто-то всерьез начнет копать, так установят, что русский полпред проявляет интерес к бывшему русскому жандарму. Но это если мной всерьез начнутся интересоваться французские спецслужбы — когда я стану представлять потенциальную угрозу для Франции. Пока я серьезного внимания к своей особе не приметил.

В последнее время стараюсь не заходить в одни и те же кафе, а если и захожу, то выбираю разное время. Не нужно, чтобы кто-то составил график моих перемещений. Но как ни стараюсь, все равно приходится посещать именно те заведения, где меня уже знают. Но что поделать, если количество точек общепита в Париже огромно, но не бесконечно? И в этом кафе, которое в нашем с Книгочеевым словаре именуется «Прохором», я тоже не в первый раз.

Приняв от меня заказ, официант положил на стол несколько газет. Французские я прочитаю в посольстве, а вот эмигрантскую можно полистать.

И о чем пишет «Русская газета», которую издает господин Суворин?

А пишет она о страшном голоде в Поволжье, в результате которого умерло уже семьдесят тысяч человек.

Эх, господин Суворин, а также все прочие, которые не знают о том, что в иной реальности от голода умерло во много раз больше. Точные цифры никто не знает, но приводят от четырех и до семи миллионов человек. А здесь, слава богу (опять забываю, что мне положено быть атеистом), потери гораздо меньше. Все-таки, и нэп пораньше случился, и Крым сумел часть зерна отдать России, да и закупки зерна в других странах помогли. Нет, не только торгпредство во Франции постаралось, но и АРКОС Красина, и товарищи из США помогли.

А с чего вдруг Суворин о голоде заговорил? Писать, что ли, больше не о чем? Кажется, он уже об этом весной писал, когда до нового урожая было еще далеко, а тут опять.

А, так он недоволен, что через посредников — через итальянцев, мы отправляем зерно в Германию. Дескать — в ущерб собственным интересам. Но коли отправляем, значит, мы что-то получаем взамен. А вот что именно, я не знаю. Стомоняков теперь работает самостоятельно, я его даже финансировать перестал. Ну, пусть работает дальше. Все равно, что мне следует знать, как начальнику ИНО, я узнаю, а торговые операции меня не слишком волнуют. (Вру. Конечно же волнуют. Внешняя разведка обязана быть в курсе событий.) С Германией, значит, уже начали договариваться, хотя авиасообщение еще не открыли. И до Раппало (да, правильно Рапалло, постоянно забываю) еще далеко. И про Генуэзскую конференцию ничего не слышно, хотя уже и пора. Хотя, будет ли в этой реальности подписание Рапалльских соглашений? Можем и без географической привязки обойтись, тем более, что здесь только я об этом и знаю. Но если мы подпишем соглашение с немцами о сотрудничестве на год раньше, будет совсем неплохо. И мы им нужны, и они нам тоже. Все взаимовыгодно.

Что тут еще пишут? Ух ты, здоровенная статья под названием «У России не было Возрождения!»

Итак, пока Западная Европа переживала бурный подъем в изобразительном искусстве, философии и литературе, а также открывала новые земли, применяла на практике новые техники и технологии, Россия отсиживалась за ее спиной, погрязая в варварстве и дикости, а потом она присоединилась ко всем достижениям европейской цивилизации, беспощадно эксплуатируя научные достижения западных ученых. В тоже время — Россия старается отгородиться от благотворного влияния Запада. Так, на Флорентийском соборе Европа великодушно предложила России объединить католичество и православие, чтобы совместными усилиями противостоять наступлению Османской империи и, что именно Великое княжество Московское несет ответственность за падение Константинополя под ударами ислама.

Символом внешней политики России автор считает ложь и непоследовательность. Так, Василий Темный, предавший своего дядю и брата, сам отправил на Флорентийский собор митрополита Исидора, а когда тот подписал соглашение об объединении православной и католической церквей, пришел в ярость и приказал лишить митрополита сана, хотя не имел на это никакого права, потому что к тому времени Исидор имел сан кардинала католической церкви. Великий князь нарушил сразу два священных правила — заточил в темницу священнослужителя и дипломата, хотя и то, и другое он не имел права совершать.

Запад же, ведя непрерывную борьбу с исламом, позволял России жить в своих дремучих лесах и никогда не мешал варварской стране жить именно так, как она хочет. Более того — католическая церковь, в отличие от православной, всегда отличалась веротерпимостью.

Нечто похожее я уже читывал, но те материалы были в иноземных, сиречь, местных газетах. А тут, хотя тоже иноземная по месту издания, все-таки, русскоязычная. Уж русские-то должны знать, что благодаря Византии, а потом Руси-России, Западная цивилизация была спасена вначале от турецкой, а потом татарской экспансии. Если бы Византия столетиями не сражалась с завоевателями, пока Запад старательно бил ей в спину, то сохранилась бы вообще Западная Европа? А произошло бы Возрождение, если бы на Запад не перебрались византийские ученые, которые уезжали от турок?