Это только небольшая часть газетных сообщений; их можно привести еще сотню. На свободе разгуливают еще по крайней мере десяток «опиумных королей», так как наркотики до сих пор продолжают бродить по всей Юго-Восточной Азии. Всюду, где только удается выращивать мак и некоторые виды конопли, крестьянин бережно надрезает незрелую коробочку мака, собирает густой и липкий сок и лепит из него небольшие буханочки, содержащие до 25 % важных для фармацевтической промышленности алкалоидов, в том числе и морфий. Индийскую коноплю перерабатывают на гашиш.

Когда более ста лет назад пытливый фармацевт Сертюрнер впервые выделил из коробочек мака белые кристаллики и назвал их морфием по имени бога сновидений Морфея, он и не подозревал, что его открытие будут использовать не только для того, чтобы успокоить боль или вызвать благотворный сон. Природа изобретательна. Некоторая разница в химическом составе опиумных алкалоидов позволяет создать из них лекарства, безопасные для человека. Но в то же время из морфия можно приготовить героин — название уже само по себе зловещее, от него веет преисподней. Но и гашиш ненамного лучше.

В последние годы расширился ассортимент потребляемых наркотиков. Однако Юго-Восточной Азии не нужны ЛСД[7], марихуана или другие, менее распространенные наркотики. Здесь вполне достаточно опиума. К тому же существует хорошо налаженная сеть его доставки и продажи. Опиум относится к важнейшим продуктам торговли и приносит ежегодный доход почти в полмиллиарда долларов. В последние годы Юго-Восточная Азия захватила монополию в этой области. По сообщению Комиссии при ООН, с 1966 года отсюда поступает почти 80 % нелегального опиума.

Там, где сходятся границы Таиланда, Бирмы и Лаоса, живут горные племена мео. Часть их живет оседло, часть — кочует в этом «географическом треугольнике:», известном также как рай для охоты на диких слонов, тигров и ядовитых змей, в настоящее время уже достаточно редких королевских кобр. В конце лета мео сеют мак, который в начале следующего года цветет белыми или красными цветами, а немного погодя появляются коробочки величиной с куриное яйцо. Женщины племени мео надрезают коробочки и собирают вытекающий из них беловатый сок, похожий на латекс, В результате сушки он темнеет, густеет, а после варки из него удаляют посторонние компоненты. Затем его формуют в виде килограммовых буханок и заворачивают в большие зеленые листья.

Мео сами потребляют опиум и выращивают его частично для себя. Но и в других частях Азии хватает людей, которые с удовольствием отламывают маленький кусочек от характерно пахнущей «буханки», скатывают шарик, кладут его в трубку и вместе с дымом вдыхают свое добровольное закабаление, очень быстро превращаясь в совершеннейшую развалину.

В «цивилизованные» страны Европы и главным образом в Америку поставляют героин. Этот белый порошок выглядит совсем невинно, и его легче транспортировать. К тому же он дороже: чтобы получить опиум, достаточно из незрелых коробочек собрать сок, в то время как героин можно получить только специальным способом. Следует учесть также риск при транспортировке и продаже, расстояние. Так, в Сайгоне килограмм опиума стоит 250 долларов, а в Сан-Франциско — уже 2500.

Мео, выращивающие мак, довольствуются 50 долларами.

Значительная часть опиума из упомянутого «географического треугольника» поступает прежде всего в Бангкок, потом в Сингапур, Гонконг и через Тайвань в Соединенные Штаты. Другая опиумная дорога ведет в Сайгон и через Средний Восток и Марсель в Соединенные Штаты, причем лишь небольшая часть товаров оседает в Европе, а остальная следует дальше, повышаясь в цене, так как транспортировка через Европу опасна.

Интересно, что на первом этапе доставки опиума от лаосско-таиландско-бирманской границы караван охраняют китайцы. Точнее говоря, бывшая 93-я дивизия чан-кайшистской армии под командованием бывшего генерала Ли Венхуэва. Вернее, остатки дивизии, которые в 1949 году нашли убежище в пограничных районах Бирмы. Эти «остатки», насчитывающие несколько тысяч человек, основали в труднодоступных районах свои лагеря и живут главным образом охраной контрабандных караванов с опиумом.

Один такой «опиумный караван» насчитывает обычно до 200 солдат этой «дивизии», несколько сотен представителей горных племен, носильщиков, охотников, «поставщиков» и несколько сотен мулов. Солдаты не обладают организаторскими способностями, чтобы стать менеджерами. Их сотнями нанимают «опиумные короли», которым до сих пор везло: они не пойманы или уже владеют таким капиталом, что могут отчислять определенный процент прибыли тем лицам, которые менее богаты, чем «опиумные короли», но пользуются большой властью или влиянием в правительственных кругах. Высокопоставленные круги стремятся, разумеется, прижать контрабандистов и засадить их в тюрьму, так как нет такого правительства, которое бы официально не выступало против распространения наркотиков. Однако ряд высокопоставленных лиц, банкиры, а также китайские и китайско-таиландские торговцы втайне симпатизируют — тем, кто сумел обойти закон, и проявляют весьма тактично свою признательность достаточно высокой суммой.

Впрочем, мео, начав выращивать такую прибыльную культуру, стали самостоятельными и перестали нуждаться в дотациях государства. Достижение определенной стабильности жизненного уровня мео облегчило жизнь таиландских правящих кругов, ибо кочевые племена всегда доставляли им беспокойство. Сейчас мео, достигнув относительно высокого жизненного уровня за счет опиума, создали своеобразный буфер между правительством и менее послушными и опасными горными племенами. Численность мео достигла уже четверти миллиона человек. Их представителей всегда радушно встречают официальные лица города Чиангмай, современной небольшой метрополии на севере Таиланда, потому что даже в экзотическом Таиланде они — экзотика, фольклор. Многие из них проявляют способность к коммерции в областях, легальность которых не вызывает сомнения.