Она была очень изобретательна, эта плутовка.

…В нашем доме проживала довольно странная пара иностранцев, говорившая по-французски. У них был маленький песик Фифи. Надо сказать, что Фифи был самым уважаемым членом семьи; служанка, приходившая к ним рано утром, здоровалась вначале с супругами и отдельно — с Фифи, говоря ему почтительно: «Доброе утро, Фифи». В ее обязанности входило каждое утро чистить ему зубы пастой и зубной щеткой, а если Фифи изъявлял желание поваляться на траве у бассейна, то она приносила ему туда разноцветные мячики, резиновые игрушки и куклы, чтобы он не скучал. Если хозяева вечером куда-нибудь уходили, она оставалась с ним, чтобы он не боялся темноты.

Самлуеи решила проучить эту пару. Она подговорила детей нашего дома, приехавших из разных стран, и… в один прекрасный день они начали приветствовать эту пару не иначе как «добрый день, господин Фифи» или «добрый вечер, госпожа Фифи». И так каждый день. Вскоре эта пара выехала из нашего дома. Самлуеи и здесь оказалась на высоте.

Последнее известие о ней, правда очень краткое, я получил из новогодней открытки норвежского эксперта, в семью которого она перешла работать. Он сообщал мне, что Самлуеи приготовила такой великолепный праздничный ужин из норвежских блюд, что он напомнил им рождественские праздники в родном Осло. А в Бангкоке была… тридцатиградусная жара.

Бонг. Когда ко мне привели молодого студента и сказали, что его зовут Бонг, то на мой европейский слух его имя прозвучало как удар молоточка по маленькому металлическому гонгу или барабану из традиционного тайского оркестра. У него были коротко стриженные волосы и внимательные глаза. Два курса университета он закончил с отличием. На каникулы он пришел работать в нашу лабораторию. Бонг изучал методы анализа химического состава змеиного яда, выделение тех его компонентов, которые могли бы быть использованы при лечении некоторых болезней.

Работал он с утра до полудня, а вечером занимался переводами с тайского языка материалов для одной зарубежной фирмы. Большую часть заработанных денег он отсылал матери, вдове. Он часто азартно спорил с нами. Бонг стремился познать как можно больше. Он считал, что научный поиск — это нескончаемый процесс познания и те результаты, к которым мы пришли, не являются окончательными и когда-нибудь будут опровергнуты данными, которыми мы пока не располагаем. Истина, к которой выдающиеся умы прошлых эпох пришли уже давно.

Недавно о Бонге написал мне доктор Таит, работавший в университете и делавший, со своей стороны, все необходимое для осуществления нашего проекта. С его помощью мы наладили контакты с научно-исследовательскими институтами и вышестоящими учреждениями.

Доктор Тант стал богатым человеком исключительно благодаря случаю. Его мать оставила ему в наследство дом с огромным садом, через который протекал небольшой клонг. Тогдашняя цена дома была 500 американских долларов. Прошло время, и именно в этом районе стал расширяться торговый центр Бангкока; семья доктора Танта предусмотрительно засыпала клонг, а потом продала участок за большие деньги. Сегодня на месте этого участка стоит один из самых больших универмагов Бангкока. Земельная спекуляция принесла около 100000 долларов доктору Танту. Доктор улыбается… Но его улыбка — не только обычная вежливая улыбка жителей Юго-Восточной Азии, он улыбался потому, что в результате выгодной сделки он обрел спокойствие и уверенность в жизни. В одном из писем Бонг писал мне, что со второго курса доктор Тант оказывал ему материальную поддержку. Так что доктор был не только отличным специалистом, но и человеком, умеющим распознавать и поддерживать истинные таланты.

Ныне Бонг работает в учреждении, соответствующем нашей Академии наук. Во главе этого учреждения стоит мой бангкокский знакомый. Мы часто беседовали с ним о временах, когда он только начинал заниматься наукой.

Он верил в талантливую молодежь и обещал Бонгу в ближайшее время рекомендовать его на курсы повышения квалификации в Прагу — город, который он знал только по фотографиям и по книгам.

Этот человек с увлечением штудировал книги, изучал естественные науки и… жизнь. А потом он… удалился в монастырь на севере Таиланда, где провел несколько месяцев в самосозерцании. Там он постигал философию учения Будды, которое не приказывает, а советует. Он пришел к заключению, что человечество, которое в своем развитии продвинулось настолько далеко, что позволило ему, ученому, производить анализ лунных пород, не может, не должно допустить, чтобы монастырь на севере Таиланда, в котором он мечтал о мире в душе, уступил место таиландской военной базе. Мой знакомый очень много странствовал по белу свету, делил всех обитателей планеты Земля на добрых и злых людей и был убежден, что добрых людей на свете все-таки больше, чем злых.

…Определенно к этой категории людей принадлежал и наш шофер Лерм. У него была многочисленная семья. Он неплохо ее содержал, когда был профессиональным боксером легкого веса. Лерм постоянно находился в полусонном состоянии, он даже мог спать стоя, в углу комнаты. Но, оказываясь за рулем, он тут же оживал.

Ехать с ним в машине было опасно: он считал необходимым почтить все священные места Бангкока, и, когда мы их проезжали, он бросал руль и по-тайски, сложив руки, почтительно приветствовал их. Мы привыкли к этому как к неизбежному злу только спустя несколько недель, однако было забавно смотреть на наших случайных пассажиров, не знавших «привычки» нашего шофера.

В салоне нашего микроавтобуса Лерм каждое утро разбрасывал душистые белые цветы. Хотя он не понимал по-английски ни слова, мне каким-то чудом удавалось объяснять ему, куда ехать. И всегда он был безупречно точен. Свою сонливость Лерм объяснял тем, что ночами он подрабатывал в качестве таксиста. Полагаю, что для этой цели он использовал как нашу служебную машину, так и казенный бензин.

Как-то ему пришлось ждать в машине в безлюдном месте, пока мы закончим официальные переговоры. В них принимала участие и гостья из Франции, оставившая в машине сумочку с документами и значительной суммой денег. Когда мы подошли к машине, Лерм с радостью кинулся к нам и показал неповрежденную сумочку и… огромный нож. С помощью переводчика оп объяснил, что схватился с каким-то бродягой, пытавшимся похитить эту сумочку. После двух-трех ударов вор сбежал, оставив на тротуаре нож. Лерм долго отказывался принять вознаграждение, считая, что он просто «размялся» (ведь оп был профессиональным боксером).