Шрифт:
Через три недели после рождения сына Алексея Николаю Ильичу исполнилось 35 лет. В Петербурге они с женой обосновались в начале XX столетия. Здесь, в российской столице, сложился целый район, где селились пришедшие в поисках удачи и лучшей доли жители Коломенского уезда — «Коломна» [4] . Николаю удалось устроиться на завод № 1 Акционерного общества механических заводов «Г. А. Лесснер» (Выборгская часть, 2-й участок, по Сампсониевской набережной, № 3). С 1889 года предприятие, специализирующееся на паровых машинных котлах, выпускало также торпеды и морские мины.
4
«Северная газета» еще в 1834 году писала, что название петербургского района «Коломна» принесено мастеровыми из села Коломенского (выходцами из той же подмосковной Коломны), переселенными в российскую столицу в самом начале 1830-х годов. Традиции сохранились и в ХХ столетии: выходцы из Коломенской губернии селились в «Коломне».
С августа 1903 года Николай Косыгин трудился слесарем в минной мастерской, с августа 1911-го — токарем «крупно-токарной мастерской» № 9 того же завода, затем опиловщиком, после снова токарем. Супруга же Матрона Александровна (на «Матрену» не откликалась) занималась домашним хозяйством и воспитанием детей.
Крещен младенец Алексей был ровно через месяц после рождения, в понедельник 7 марта 1904 года в соборе Сампсония Странноприимца, что на Выборгской стороне. До сих пор стоит, вызывая восхищение гостей Северной столицы, этот собор «с вытянутыми главками в стиле редкого Анненского барокко». Возведен он по канону, характерному для древнерусских храмов: с западной стороны пристроены трапезная и многоярусная колокольня с луковичной главкой [5] . На территории собора находится могила одного из российских реформаторов XVIII столетия — Артемия Петровича Волынского. Не символично ли?
5
См.: Гусаров А. Ю. Путеводитель по Петербургу: Увлекательные экскурсии по Северной столице. М., 2016. С. 58.
Восприемниками (крестными) Алеши Косыгина стали знакомые родителей — мещанин города Торжка Сергей Николаевич Стуколов и «жена крестьянина» деревни Рядка Боровичского уезда Новгородской губернии Мария Ильинична Егорова.
В Петербурге семья Косыгиных обосновалась сначала на Саратовской улице в доме № 29. Жили мирно и тихо. Грозный 1905 год прошел мимо семьи, не задев ее своим кровавым крылом. Но следующий принес в дом Косыгиных огромное горе: скоропостижно скончалась Матрона — любимая мужем жена и обожаемая детьми мама. История сохранила ее фотографию (видимо, еще до замужества): скромный наряд, строгость в лице, спокойствие в глазах… В семейном архиве имеется и фотоснимок неутешного вдовца — Николая Ильича, на котором он запечатлен с тремя детьми — двумя сыновьями и дочерью; последняя, хотя была и старше Алексея, выглядит совсем ребенком. Единственная дочь Николая Косыгина — инвалид с детства, остановилась в своем физическом развитии, оставшись на всю жизнь ростом с подростка, но не переставая быть обожаемой дочерью и сестрой… На фотографии они все грустны и не стараются это скрыть: чувствуется, что всем им не хватает материнского тепла и ласки…
Второй раз Косыгин-старший так и не женился. Всю свою жизнь он посвятил детям. Овдовевшему Николаю Ильичу помогали две незамужние сестры, Прасковья и Мария, и его отец Илья Терентьевич. Он умер там же, в Питере, в 1910 году и похоронен на старом Смоленском (православном) кладбище рядом с могилой невестки. Память о нем Алексей сохранил на всю жизнь. Бывая в 1970-х годах наездами в Ленинграде, он просил директора Эрмитажа провести его по тем залам «старого Эрмитажа», по которым они ходили с дедом [6] .
6
Гранин Д. Запретная глава // Гранин Д. Чужой дневник. М., 2018. С. 25.
В 1910 году семья Косыгиных поменяла местожительство, переехав в дом № 1/10 на Малой Вульфовой улице (что на Петербургской стороне тогдашней российской столицы) [7] .
В 1914 году десятилетний Алексей Косыгин был принят в Петербургское мужское четырехклассное городское смешанное училище (Петербургская набережная, 2–4) [8] . Отец Николай Ильич смог выделить из семейного бюджета 20 рублей в год для обучения младшего сына. Старшему он оплачивал учебу в классической гимназии. Иными словами, простой рабочий имел возможность дать платное образование своим сыновьям. Удивительно? Нет, для России начала ХХ столетия ничего необычного…
7
ЦГА СПб. Ф. Р-3100. Оп. 1. Д. 107. Л. 1 об. (Только в 1952 году улица была переименована в честь Григория Котовского.)
8
В первые годы советской власти училище стало 1-й Советской трудовой школой.
В училище принимались дети вне зависимости от социального происхождения, будь то из мещан или крестьян, и вероисповедания, то есть и православные, и католики, и мусульмане. Программа 4-годичного курса обучения включала в себя русский и церковнославянский языки, чистописание, арифметику, историю и географию, естествоведение, рисование и черчение, гимнастику и пение и, естественно, Закон Божий. Желающим за отдельную плату, 6 рублей в год, преподавали иностранные языки. Алексей учил английский. Особое внимание уделялось устному счету (как говорилось, «счету в уме»). Выявившаяся тогда способность быстро оперировать числами «в уме» помогала Алексею Косыгину всю жизнь.
В «проспекте» училища отмечалось, что «грамота преподается по звуковому методу, по способу одновременного обучения письму и чтению. Постепенное ознакомление со всеми звуками и их изображением на письменном и печатном шрифте, преимущественно по аналитическому обучению». Методика — классическая.
В училище принято было проводить познавательные экскурсии, ставить силами учителей и учеников школьные спектакли по произведениям русских классиков.
Алексей отучился в училище всего три года — до 1917-го, пока две революции не перевернули Россию с ног на голову.
«Великие потрясения» обрушились на страну с Первой мировой войной, однако семьи Косыгина до поры до времени не коснулись. Завод, где работал Николай Ильич, был оборонным, и большинство рабочих, в первую очередь квалифицированные, получали «бронь» от призыва в армию. Однако десятилетний Алексей внимательно прислушивался к разговорам — и дома, и на улице, в «хлебной» очереди, во дворе дома, в классе… Конечно, многое из взрослых бесед понять было трудно, и все же приметы военного времени нельзя было не заметить. Закрывались продуктовые магазины, вводился нормированный отпуск на хлеб и на сахар, приходили «похоронки» на близких и друзей отца. Что происходит в городе, который он так любил, в стране, об истории которой он знал из рассказов учителей?