Шрифт:
— Кстати о неграх — как погода в Нигерии?
Там уже много лет гражданская война идет, с миллионами погибших как в боевых действиях, так и от сопутствующего таким штукам голода. Жалко.
— Почти всё, — ответил дед. — За неделю, думаю, сепаратистов дожмут и объявят единую и неделимую Нигерию.
— Пионерлагерь обломится? — спросил я о главном.
— Не обломится, — покачал головой дед. — Неспокойно там и разруха.
— Куда не ткни, везде разруха и неспокойствие, — вздохнул я. — С людоедом дружишь?
— Бокасса? — хмыкнул Андропов. — Нам с готовящимися к коронации Императорами не по пути — уступили это чудо французам, они — представь — про гастрономические пристрастия Бокассы не знают, вон, на днях в Париж поедет, с президентом Помпиду лобызаться. Папочки с фотографиями и интервью с поварами уже готовы, на второй день визита выкатим. В Африке правители меняются часто и неожиданно, и ЦАР однажды придет к нам не за деньгами, а влиться в дружную семью социалистических народов.
Глава 13
Магадан встретил нас как положено — порывы ледяного ветра пытались сбить с ног и раздували полы пальто, вонзаясь мириадами невидимых осколков в неприкрытую шарфом часть лица. Этот же ветер заставил немного понервничать — на посадку удалось зайти только с третьей попытки. Даже не представляю, сколько седины поднял дедов пилот — а если бы Генсека угробил? Или у него наоборот — профессиональное хладнокровие и абсолютное спокойствие до самого последнего, фатального, момента?
Спускаясь по трапу — для разнообразия никаких камер, мы тут типа без предупреждения — думал о грустном: за последний год в СССР случились две воздушные катастрофы. Первая — «профессиональная», у военных, с тремя погибшими. Вторая — грустнее, упал пассажирский вертолет в Якутии, восемь человек, из них двое — дети. Грустно, но кто на полном серьезе будет учить ВСЕ аварии, учитывая, что части из них в условной Википедии нет, потому что засекречено или просто забыто? Тем не менее ощущаю легкую вину и оправдываюсь тем, что не знал, что меня занесет в СССР, иначе готовился бы гораздо лучше. С другой стороны — очень много в голове нашлось такого, о чем я даже и не подозревал. Хорошо быть разносторонне развитой личностью с широким кругозором.
Население Магадана в эти времена меньше ста тысяч человек. Да и в будущем не сильно-то оно изменится: сюда едут либо проштрафившиеся товарищи, либо корящая судьбу за такое распределение молодежь. Часть из них оседает, обзаводится семьями и надеется, что их детям с распределением повезет больше. Что поделать — жизнь штука несправедливая, а город Магадан для страны очень важен. Радуйтесь северным надбавкам товарищи, ведь могло быть хуже — можно распределится в жуткую глухомань со средним по стране окладом. Разве это лучше? Не распределять совсем? Ну это даже рассматривать не стоит — кто из Москвы и Ленинграда поедет в деревни? Вот то-то же!
— Здравствуйте, Михаил Петрович, — поприветствовал дед местного владыку, худого, высокого — выше деда, а он, вообще-то, на фоне Политбюро настоящий великан — мужика лет пятидесяти, одетого по погоде — в шубу, бобровую шапку и валенки.
Вот бы и мне шубу — минус 32 в воздухе, прямо зябко.
— Здравствуйте, Юрий Владимирович, — сняв варежку, пожал мэр протянутую руку.
Пока дед здоровался с другими городскими шишками, Михаил Петрович поручкался со мной:
— В четвертый раз видимся, может того, насовсем к нам?
Хохотнув немудреной шутеечке, я ответил:
— Лучше и дальше с гастролями, а то надоем!
Трижды в Магадан ездил — один раз проездом, когда с Вилочкой по Колыме бродили (ах какие приятные воспоминания!), и два — гастролями: четыре концерта совокупно дал — на один все не влезут, поэтому в каждый приезд по две штуки. Это, в целом, вообще для большей части посещенных городов актуально — у меня концертный директор над душой с плотным гастрольным графиком не стоит, могу себе позволить.
— Он и так от меня на другой конец страны сбежал, — переключил внимание дед, приобняв меня за плечо.
Советские функционеры образцово-показательно заржали, и мы с дедом, Михаилом Петровичем и охраной погрузились в «Волгу», а остальные всосались в автобус марки «Газ». Низкое, вот-вот обещающее скрыться за домами северное солнышко освещало нам путь. Что ж, кооперативное движение докатилось и до Магадана, но город от этого сильно краше не стал. Как бы не силилась Советская власть сделать жизнь северян лучше, окрашивая дома в яркие краски и спуская сверху рекомендации (в местных реалиях приравнивается к приказу) по благоустройству общественных пространств ледовыми скульптурами. Север — он такой, и хорошо выглядят северные города только при малоэтажной — чудовищно нерациональной при местных температурах — застройке. Но когда я приезжал сюда летом, Магадан выглядел прямо хорошо. Особенно — в отсутствие монумента жертвам сталинских репрессий. Нет уж, свою православную страсть к покаянию оставьте в другой реальности.