Шрифт:
Вполне возможно, что и приснилось. Неприятное, холодное ощущение поселилось у неё в животе: кажется, стоит перестать ходить на вечеринки, если её так косит от пары стаканчиков пунша. Хотя на вечеринке Гаррета ей могли и амфетамин там растворить.
Такое бывает.
Перед глазами немного плыло.
«Твою мать, надеюсь, это сделал не какой-нибудь придурок, желающий трахнуть беззащитную девушку…» — Белла прислушалась к внутренним ощущениям. У неё ничего не болело, между бедёр не саднило, и в целом, она была одета, и даже нижнее белье оказалось на месте.
Видимо, пронесло.
Так приснился ли ей Оуэн? Она помнила, как в момент, когда он нырнул ей под платье, на миг ей почудилось лицо Найла, и мурашки волной прошлись вдоль её позвоночника. Одна эта мысль доказывала, что ей все приснилось, когда она добрела до спальни. Может быть, ей даже кто-то помог, но никакого секса явно не было.
Неужели и правда наркотики?
Нет, конечно, Гаррет не позволил бы кому-то подсыпать девушке его друга наркоту в алкоголь, чтобы трахнуть её, но он вполне мог попросить добавить что-то в сам пунш, чтобы людям было веселее.
Снизу почему-то не звучала музыка.
Белла стащила с головы маску, кинула её где-то в коридоре второго этажа. Спустилась вниз, крепко вцепившись в перила.
Внизу толпились студенты, большинство, как и она, без масок. На диване, рядом с журнальным столиком, с которого убрали алкоголь, сидели два полицейских.
Белла замерла. Огляделась в поисках Оуэна и не увидела его. В такой толпе это было и немудрено, но ей стало неуютно.
На них, что, настучали? Но обычно в таких случаях недовольные соседи с других корпусов или комнат просто вызывают университетскую охрану…
Да и не стали бы полицейские сидеть так спокойно, скорее бы просто выгнали всех по корпусам и домам.
— В чем дело, офицер? Еще даже одиннадцати вечера нет, — Гаррет оттеснил кого-то из студентов, вышел вперед. — Вечеринка согласована с руководством университета, и…
Полицейский покачал головой.
— Меня зовут Пак Юнсу, я детектив полиции. Мы находимся здесь по согласованию с ректором. Одного из студентов, который был членом вашего братства, нашли мертвым вчера вечером в местной канализации. Его личность была установлена, и его звали Майлз Фостер.
Глава семнадцатая
Майлз, нахрен, откинулся.
Сдох.
Его больше нет.
Гаррет поверить в это не мог. Ему хотелось выть, избить кого-то ногами, выбить всё дерьмо из той бешеной псины, что загрызла гребаного придурка Фостера, да какого же черта ему дома не сиделось?! Полиция сказала, что помер он где-то в два часа ночи, куда его вообще понесло?!
Тело нашли в одной из канализационных труб, выходящих за пределы города, совершенно случайно — повезло, что как раз в этом районе начали прочистку. Полиция говорила об этом спокойно, а Гаррета трясло от мысли, что Майлз провалялся там долго, и всем было срать, а самое хуевое — им, всем троим, тоже было срать, Майлз иногда пропадал и не отвечал на звонки, с головой уходя в учебу, он был помешан на гребаной будущей работе.
Никто не удивился.
Твою же мать!
Размахнувшись, Гаррет швырнул в стенку стеклянную пепельницу и осел на пол, вцепился ногтями в лицо.
Майлз, Майлз, Майлз.
Они были вместе с детства. Семья Фостеров переехала в Солт-Лейк-Сити из Мэна, когда отец Майлза пошел на повышение и возглавил ютский филиал компании, где работал. Они оказались в одном детском саду, потом — в одной школе, потому что жили рядом, потому что такие, как они, должны были держаться вместе, и компания из четверых друзей сложилась сама собой.
Гаррет не представлял себя без Майлза.
Злые слёзы текли по его лицу.
Они здорово поцапались тогда после вечеринки. Разбитая губа саднила ещё долго, и не только из-за удара.
Каждый раз, вспоминая, как он целовался с Майлзом, Гаррет сходил с ума.
Отец бы его прикончил. Может, пусть и прикончит теперь, плевать уже. Майлза нет.
— Блять! — Гаррет уткнулся лбом в колени. — Блять, блять!