Вокруг алтаря виднелось чёрное пятно, уводившее к лесу. Кур горел, но был потушен.

Неподалёку от алтаря ежом расположился частокол с мужскими головами, насаженными на остриё. Одна из сторон алтаря указывала на вход в крупную пещеру, где было столь же безмолвно, сколь вокруг.

Арнил в отчаянии присел на ступеньки алтаря, когда-то беспечными, почти детскими глазами своими оглядывая поляну, усыпанную телами, будто пропущенными через мясорубку. Он будто готовился вывернуться наизнанку от вида выпотрошенных внутренностей и крови.

Гаральд же неутомимо и горестно носился мимо беспорядочных рядов трупов, осматривал лица, приподнимал тёмные пряди волос. Ни минуты не веря в то, что он мог найти в этом аду свою возлюблённую. Даже он, на протяжении многих лет убивавший политических противников своего отца и короля, никогда не видел подобного. Ещё никогда смерть не раскрывалась перед ним в более отвратительном свете.

Труднее приходилось с теми, чьи черты были изуродованы и будто стёрты, чьи волосы были выдраны разве что не с кожей. Но Гаральд помнил и ярко-красную кофту, и серьги с красной шпинелью, и цепочку со Звездой Шамаша Атариатиса Рианора. Он до мелочей хранил в голове внешность Акме Рин.

Все они полагали, что даже такие дикари, как коцитцы, могли почувствовать в этой девушке особую Силу, посему могли отвести ей особую роль, менее или более страшную по своей жестокости. Но у всех пятерых в мозгу гремела мысль: если она была в состоянии самостоятельно двигаться и держаться на ногах, то могла не просто дать отпор и кунабульцам, и коцитцам, а сжечь тех дотла. Стало быть, или её здесь не было, ибо она не могла ни двигаться, ни сопротивляться, посему была убита.

Вдруг вздох Кицвилана оглушительно прорезал бытие, и все воззрились на него, оторвавшись от своего занятия. Затем он медленно начал качать медноволосой головой и упорно нашёптывать: «Нет-нет-нет!».

Шумно сглотнув пересохшим горлом и борясь и со льдом, окатившим его изнутри, и с последовавшей сильной тошнотой, Гаральд Алистер, во всём мире видя только Кицвилана, шатаясь, побрёл к нему, оскальзываясь на мёртвых телах. Ослабевшая рука с мягким звоном выронила меч.

До сих пор не веря в самое страшное, что только могло произойти в жизни его, он уже знал, кого увидел Кицвилан. Знали все. Арнил застыл на залитом кровью алтаре, в оцепенении наблюдая, как Гаральд бежит туда, где должна свершиться их судьба: сына герцога, сына короля и Акме.

Три шага до Руфина… два шага… Гаральд замедлился и, рухнул на колени будто пронзённый копьём. Арнил не видел лица своего друга, но задрожавшие плечи когда-то невозмутимого и ледяного Гаральда Алистера будто толкнули его, и принц, не разбирая дороги, сам кинулся туда, где остановились эти двое.

За деревьями они увидели широкий каменный столб, к которому за руки и за ноги была привязана девушка — тонкая и изящная, будто деревце, но с довольно крутыми изгибами бёдер, утончавшими талию. На ней не было ничего, кроме чёрной полупрозрачной материи, накинутой саваном. Траурное покрывало колыхалось на слабом ветру, ударяясь о чёрные горелые ноги и скользя по обнажённому телу, обнимая его и поглаживая. На её выжженную грудь была безжизненно опущена сожжённая голова.

Авдий Веррес не колеблясь подошёл к казнённой и внимательно осмотрел.

— Акме ли это?.. — с сомнением произнёс он.

Ближе подошёл Гаральд Алистер, в изумрудные глаза которого заглянула смерть, да так там и осталась. Он был не в силах поверить, что перед ним Акме Рин. Он верил в то, что красота её нетленна, а наследие даровало ей неуязвимость и бессмертие.

— Можно поверить, что это Акме, вернуться за Лореном и поехать в Кунабулу, — тихо произнёс Хельс, глаза которого наполнялись слезами. — А можно поискать ещё.

— Господа, перед нами действительно Акме Рин, — самым страшным на свете голосом глухо проговорил Авдий Веррес, и слова его заставили Гаральда Алистера если не упасть, то покачнуться. Много ли слов на свете, которыми можно пошатнуть придворного шпиона, хладнокровного убийцу и разведчика с многолетним опытом?..

Все обернулись на своего предводителя, и на лицах их читалось осуждение. Авдий смотрел куда-то вниз, на основание страшного столба, под ноги убитой. Затем он наклонился, что-то поднял и показал всем окровавленную золотую цепочку с подвеской.

И форма её имела Звезду с Семью Лучами Благодати Атариатиса Рианора.

Элай Андриган заснул. Те места, где его пронзили стрелы, начали затягиваться уже на второй день, что привело принцессу Плио в восторг, Буливида Торкьеля — в изумление, но сам Лорен Рин и бровью не повёл. Он догадывался, почему Сила его не могла уничтожить противника, ибо в этом путешествии ему отводилась совершенно иная роль, о которой Провидица не догадывалась или не пожелала им поведать. Лорен начал понимать, почему была увезена Акме и кому поклонялись её похитители.