— Ты ведь могла прикончить Ранея Вальдеборга. Почему ты его не убила?

— Убить?.. — царица страшно хмыкнула. — Это слишком легко для той боли, которую он причинил мне и несчастной Лигии. Я прокляла Вальдеборгов.

Акме испуганно сглотнула.

— У Вальдеборгов почти всегда погибали старшие сыновья, которых готовили к трону после отца. На трон же восходили менее подготовленные. Я не щадила и королев. Но Трен полагает, что я до сих пор не гнушаюсь своими проклятиями, и убила его жену, Эрато. Он ошибается. Моё проклятие давно сошло на нет, да и Эрато я любила.

Девушка отодвинулась, изумлённая её мстительностью. Каким бы страшным человеком ни был Раней Вальдеборг, его потомки не должны были отвечать за его вероломство.

— О чём ты мечтала, Акме, когда ещё не знала о своём предназначении? — внезапно спросила Провидица, разглядывая девушку так внимательно, как лекарь разглядывает своего больного.

— О службе в больнице вместе с братом и дядей. Но дядя никогда не позволил бы мне работать, а скорее бы выдал меня замуж.

— Тебе знакомо чувство долга.

— Дядя говорил мне обратное.

— Он говорил тебе о долге перед твоей семьёй. О долге женщины: замужество, поддержание семейного очага, продолжение рода. Я же говорю тебе о долге перед твоей землёй и людьми, которые тебя окружают. Одну часть своего долга ты выполняешь — ты целитель. Но я предлагаю тебе большее: спасти сотни тысяч от страшной смерти. Почувствовать себя матерью всего мира.

Акме промолчала, внимательно глядя на царицу Авалара.

— А сейчас тебе пора идти, ночь темна, час поздний, тебе следует отдохнуть. Приходи ко мне. Я буду рассказывать тебе обо всём, что знаю, и научу всему, что умею сама.

Уже у входа Акме обернулась и спросила:

— Я всё равно не понимаю, что я должна сделать в Иркалле.

Провидица мудро улыбнулась и ответила:

— Пока ты в Кеосе, я научу тебя понимать.

Акме не нашла что ответить, да и не почувствовала в себе этого желания, сделала реверанс и вышла во тьму. В её голове вновь зазвучала песня аваларской царицы, но не зовущая, а успокаивающая. «И как всё это понять?» — раздражённо подумала девушка.

Услышав за собой шорох, Акме ускорилась, путаясь в полах плаща и длинной сорочки. Дыхание сбилось, душа похолодела от ужаса. Её преследовали агенты короля. Что они сделают с ней, когда поймают? Что скажет Трен? Что он подумает? Её выгонят из Кеоса?..

Треск сбоку заставил её резко остановиться и осветить сплошную стену леса, но кто-то обхватил её со спины и зажал рот. Светильник упал, а Акме замерла, от ужаса лишившись языка и мыслей.

— Кто ты и что делаешь здесь в это время?

Акме грубо развернули, сжимая её руки так, что она пискнула от боли, содрали капюшон с её головы, и в отблесках разбившейся лучины она узнала строгое лицо Гаральда.

— Акме! — изумлённо воскликнул он, рассматривая её широко распахнутыми глазами и всё ещё больно удерживая. — Ночью в лесу? У Провидицы?!

— Это преступление? — набравшись смелости, выдохнула она и тяжело взглянула на него, чтобы не выказать ни тени всепоглощающего страха и ни вздоха боли.

— Как вы вышли из дворца незамеченной?

— Можете отпустить меня. Обещаю, я не сбегу и не попытаюсь убить вас.

Он отпустил её, убрал пистолет и объяснил:

— Вам повезло — вы неприкосновенны. Иначе я отволок бы вас к государю.

— Подобное обращение с девушкой пристало каменотёсу, но не дворянину.

— А если эта девушка заговорщица или соглядатай?

— О Небо, Гаральд! Не там вы ищете заговорщиков.

— Признаюсь, менее всего я был готов увидеть вас в это время в этом месте.

— А что делает в таком месте и в такое время сын герцога? — ввернула Акме.

— Кто рассказал вам о моём родстве с герцогом? — на мгновение оцепенел Гаральд, а потом закатил глаза, усмехнулся и ответил. — Разумеется, Провидица.

— Что в этом такого? — удивилась девушка. — Есть какая-то проблема?

— Принято считать, что в Кеосе вам ничто не грозит, — тихо проговорил он, не ответив на её вопрос. — Но вы должны мне пообещать, что не будете более выходить ночью из дворца. Мы с герцогом отвечаем за вас головой.

Некоторое время они шли в тишине, нарушаемой лишь шорохом ночного ветра и звенящих листвой веток, которые отодвигал Гаральд, едва они появлялись на пути у Акме.

— Вы думали о том, чем займётесь, когда всё это кончится? — вдруг спросил он.

— Сложно сосредоточиться на этой мысли… ничего ещё даже не началось. Я не понимаю, насколько мы уходим и уйдём ли. Я надеюсь, эти события не помешают мне стать целителем и обосноваться где-нибудь подальше от Кибельмиды.

— Вы уже выбрали город? — голос Гаральда был вежлив.