Новая Земля, Серый Камень, 23.02 (июня).0023

Она пришла через две недели, похудевшая и осунувшаяся. И грязная, шо пипец. И безошибочно нашла меня на птичьем дворе.

— Ёш твою меть! Мать, ты где валялась?

— Оля! — тут я поняла, что она ещё и ревела всю дорогу. — Где твой муж?

— Лошадей поехал забирать. Ты забыла, что ли? Нам же владимирских должны привезти, вот они с Петькой и поехали… Да что случилось, говори толком!

Я чуть не силой усадила её на низенькую лавочку и села рядом.

Сперва был сон. Или видение, разберёшь их, этих магичек… Она подорвалась ночью (никому ничего не сказать было же гениальной идеей, правда?) и пошла на север. Сперва по северному тракту, до утра отмахала километров тридцать (вот лосиха!), утром её узнали в придорожной деревне, накормили, предложили помощь.

— И что ты?

— Знаешь, я пешком больше люблю. Но тут… Устала уже. Согласилась. Они довезли меня до Семёновской заимки.

— Это ж семьдесят километров на север!

— Ну да. Дальше я не велела им ходить. Там опасно.

— Едрит твою налево! А ты, значит, одна попёрлась?! Ан!

Она покаянно кивнула.

Короче, она шла ночь, потом ещё почти день. Нет, я подозревала, что в лесу её поддерживает сам лес — но чтобы вот так… На исходе второго дня она нашла нужное место. Мать-носорожиха соскользнула в провал, сломала ногу и погибла. Но детёныш ещё был жив. Ходил по краю обрыва и звал мать.

— Погоди, Ан — какие носороги? Ты что?

— Обычные, шерстистые… — Андле шмыгнула носом. — По северам их мало, но есть. Там и мамонты есть кое-где, и большерогие олени. Ты понимаешь, он маленький, не выживет без матери. Чужие его не примут, да и не принято у них стадами…

Я вспомнила экспозицию из Музея природы с рогами, рисунками носорогов и расставленными рядом крошечными человечками.

— Так он какого размера, этот детёныш?

— Ну, в холке вот так где-то, — она приложила ладонь под подбородок.

— То есть, со стол высотой, чтоль?

— Да нет! — её глаза широко распахнулись. — Это если стоишь.

Херасссе, детёныш…

— А в длину тогда сколько?

Видимо, в лице у меня что-то такое отразилось.

— Метра два, примерно, — осторожно ответила друида.

Я представила пропорции носорога и проворчала:

— Хорош врать! При таком росте — метра три.

— Ну не три!.. Два с половиной, может быть.

— Ан, ну это же пипец! Ходячий танк! Как мы его прокормим? Ему, наверно, специальное молоко надо или ещё что?

Почувствовав слабину, Андле живо всплеснула руками:

— Нет-нет, не надо уже молоко! Он уже подросший, на траве, на ветках!

— Звезда моя, ну не можем же мы всех зверушек по лесам спасать?

Она пристально смотрела на меня своим взглядом, зелёным, как трава. Я подумала, что она скажет: «Почему?», или: «Можем». Но Андле просто сказала:

— Он нужен барону.

— Вове? Зачем?!

— Вместо коня.

Этот ответ привёл меня в некоторый ступор. Нет, я, конечно, понимаю, что барона в его многотонной броне ни один конь поднять не в состоянии… Но… Если маленький, едва отлучённый от титьки детёныш был трёх метров в длину и метр сорок в высоту, то каким же он вырастет??? И как мы будем справляться с таким монстром?

— Андле, ты предлагаешь привести в крепость животное жуткой разрушительной силы. Насколько я знаю, носороги вспыльчивы, упрямы и своенравны. Да он нам людей потопчет, не говоря уже о том, что поразнесёт всё!

— Нет, Олечка, пожалуйста! — она снова заплакала, размазывая по щекам серые разводы. — Я с ним поработаю, там есть возможность… Подниму ему интеллект, навыки общения…

— Так! — я решительно встала. — Ты меня за советскую власть не агитируй, всё равно это Вова будет решать. Мне тут надо закончить, а ты иди, приведи себя в порядок и поешь. И не тормози, они где-то через час уже приедут.

Мужики приехали жутко довольные. Наш будущий улучшатель породы был спокойным, очень крупным красавцем, гнедым, с узкой белоснежной полосой на морде и белыми мохнатыми «гетрами». Грива и хвост были густые и длинные; когда дети рисуют лошадей, у них получаются именно такие хвосты — пышные, стелящиеся почти до самой земли. При движении под лоснящейся шкурой перекатывались мышцы. Я поплевала, чтоб не сглазить. Но красавец! Прибывшие жеребята тоже были в основном гнедыми, из десятка только парочка рыжих, да один вороной. И все, как один, в белых чулочках. Конюшенные сразу же бросились с ними обниматься, а я выцепила Вову и озадачила его новой проблемой.

Мы сидели в столовой, обедали. Да, опять вот жрём. Постоянная физическая нагрузка, понимаете ли, требует особенной высококалорийной диеты.

При втором пересказе выяснились некоторые подробности. Интеллект у местных шерстистых носорогов довольно высокий. Смело сопоставим с овчарочьим. Андле клялась, что чего-то нашаманит, и мы получим носорога с профессорским уровнем. Носорожьим всё же, я думаю. Вся сложность заключалась в строгой иерархичности восприятия у этих зверюг. Всё просто: кто сильнее — тот и главный, крупнее — значит, сильнее. Мать умерла, другого авторитета теперь у мелкого нет, поскольку всё, что он видит вокруг — мельче него.