Когда корабль Герума покинул земную орбиту и потащился прочь из Солнечной, к скоростным межзвёздным трассам, у Максима возникло неприятное чувство, что на Земле, кроме близняшек, не оставил никого близкого. Переехав в Беларусь из России, всё равно жил как «шпион на холоде». Не мог раскрыться приятелям — кто он, даже про Африку не хотелось рассказывать. А если от приятеля отгорожен стеной, тот никогда не станет другом.

Лёша. Даша…

«Смит» изготовил их трёхмерные портреты. Можно сказать, детей в прошлом. Потому что, если удастся вернуться на Землю, они будут совершенно не такие.

Более того, Макс сам изменится! Его новая личность, экс-пилота с Денеб-14, потребовала нового внешнего вида. Что стоило подогнать документы под привычное лицо… Но «Смит» был неумолим. Видимо, искусственный интеллект, спланировавший эту операцию, заранее расписал роли. А подправить экстерьер не менее просто, чем сварганить удостоверение личности.

В результате исчез и «сладенький Борюш», и инструктор аэроклуба Максим Олегович Беглов. Новый образ украсился волевым подбородком. Волосы приобрели волнистость. Мускулы — дополнительный рельеф. От прежнего осталась лишь щетина: за хлопотами с отлётом не успевал бриться.

Конечно, дети уже через несколько месяцев забудут и лицо отца, и странную однодневную поездку в космос. Очень маленькие ещё. Инесса… Наверно, уже забыла. Хоть вернуть внешность Борюша с шрамом на правой щеке для техники Герума будет столь же легко, как отрастить оторванную руку. И гораздо быстрее, чем победить рак, разрушивший практически всё женское тело.

На третьи сутки полёта Макс смог, наконец, мысленно оторваться от Земли и полностью углубиться в сбор информации о Крионе.

Язык, слава богам, единый. Синтез нескольких языков с планет, откуда прибыли первые переселенцы. Пусть наполненный местными диалектами и жаргонизмами, но тебя поймут в любом анклаве. Довольно простой. Если обитатели Аорна шипели, то на ледяной планете были характерны свистящие звуки, особенно окончания. Литовцы и греки оценили бы, космический корабль называется «атоютос бостос». Атмосферный самолёт — «ветос бостос», потому что для летательного аппарата не придумали разных слов. Вертолёты и дирижабли там не прижились.

Имя, под которым он прибудет на планету, труднопроизносимо и для крионца, и для землянина, а шанс застать кого-то с Денеб-14 исчезающе мал. Максим несколько раз повторил вслух, чертыхаясь после каждой попытки: Депурвагулуш дан-мей Доп-Демуш-третий. И это не лорд какой-нибудь, вполне заурядный лётчик, намеревающийся получить найм на Крионе.

Имя «Макс» искусственный интеллект корабля перевёл на крионский как «оторва». Кроче, отвязанный сумасшедший, Мэд Макс, словно в американском боевике. Значит, к длиннющему имени надо прибавить реальное имя как прозвище. И под ним — наниматься, тем более спрос в наёмниках там имеется.

Планета, при всей экзотичности её климата, при ближайшем рассмотрении действительно была совсем не безнадёжной дырой. Куча полезных ископаемых, вне Криона отсутствующих в системе, добывается и продаётся военным Герума, затеявшим строительство боевых станций. Так что нет никакой изоляции и скатывания к пещерному существованию. Выращиваемой пищи хватает на прокорм сорока с чем-то миллионов или около того. Кроме добывающей промышленности там развито самолётостроение (кто бы сомневался), переработка нефти в авиационное топливо, производство лекарств и ширпотреба.

Ну и, коль есть чем поживиться, найдутся и желающие. На Крионе процветают себе четыре пиратских анклава вроде легендарной Тортуги в Карибском море Земли. То есть авиабазы для любителей лёгкой добычи. Перехватывают транспортные самолёты, вынуждают к посадке. Кроме того, делают дороже логистику перевозок, потому что владельцам грузовиков нужна скорость, чтоб уходить от пиратов, зачастую — охранное сопровождение. Либо платить отступные за безопасный транзит.

Именно благодаря повышенной смертности пилотов, от рук пиратов или из-за вынужденной посадки во льдах, сохраняется потребность в мигрантах.

Естественно, весьма интересовало, на чём придётся летать. Коль цивилизация деградировала, взлётно-посадочные полосы ледяные, хрупкие, Максим не без содрогания представил этажерки времён Первой мировой, на крайняк — 1920-х годов, с открытыми кабинами, причём на планете, где и у поверхности жуткий мороз… Нет, судбма смилостивилась, с открывшихся картинок дохнуло 1940-ми годами, а «Дакота», памятная по её последнему рейсу в Йемен, не сильно бы выделялась.

Устав от изобилия информации, Макс решил: пусть теперь бортовой компьютер напряжётся, и задал ему построить графики потепления, если отрубить сразу все климатические установки либо часть.