Впрочем, в этом есть своя логика. В моем мире всё работало немного иначе, а в реалиях здешних мест звучит вполне правильно. Если у власти в городе, или даже в регионе, встанет слабак, то долго оставаться на своей должности он не сможет. Даже при условии, что он будет верен Императору, умён, сообразителен и полезен для общества. Его можно просто отравить каплей даже слабого яда в супе или нанять снайпера. Понятно, что Одаренного тоже можно убить, но это не в пример, сложнее.

— В этом мире правит сила, и за свое нужно бороться, — заключил Глеб. — И каким бы плохим новый князь ни был, он со своими прихвостнями всё равно приносит хоть какую-то пользу Империи. Мог бы больше, конечно, но всё же…

— Ага, куда ни плюнь, везде польза. Особенно красиво они решили проблему с карибцами, — усмехнулся я, а те лишь развели руками.

— Ну, судя по всему, ты для Империи не особо ценный на данный момент. У тебя ни важных производств, ни могущественной армии, ни флота, — пожал плечами старший. — А то, что ты лекарь — это да. Но бывает такое, что лекари умирают, с этим ничего не поделаешь.

Вообще, звучит правдоподобно. Я и сам всё время стараюсь преуменьшить свою пользу в глазах Империи, и потому приходится расхлебывать последствия. Но это необходимо, всё же я не привык быть невольником или цепным лекарем какого-нибудь важного человека, будь им хоть сам Император.

В какой-то момент не выдержал и рассказал свою историю. Не вижу смысла скрывать это от своих союзников, тем более, что за последние дни я успел узнать этих людей вдоль и поперек. Такие ничего лишнего не разболтают, это точно. Тем более, что перед этим я взял с них клятву неразглашения. Пусть это и затратная процедура, но никто из них даже при желании не сможет рассказать мою историю посторонним без моего на то разрешения. Просто остановится сердце, и рассказ оборвется на полуслове.

Что странно, они даже не удивились. Выслушали, кивнули, и продолжили распивать алкоголь. Вот Черепанов обрадуется, узнав, что у него теперь есть два новых собутыльника. Их крепкие тела переваривают вино так быстро, что содержащийся в нем алкоголь не успевает доплыть по сосудам до мозга. Лишь какие-то крупицы ударяют в голову, но этого явно недостаточно, чтобы заставить их опьянеть. Тут нужно что-то покрепче, а еще желание самих стариков.

— Ну, а ты что думал? — усмехнулся Леонид. — Нас сорок лет не могли вылечить, а ты взял и за два дня сделал нас здоровее, чем мы были в молодости.

А на то, что я на самом деле иномирец, они и вовсе не обратили никакого внимания. Мне это не давало покоя, так что в какой-то момент я спросил у них прямо.

— То есть, вас не смущает, что перед вами человек из другого мира? Просто нормальной реакцией тут считается сразу схватиться за оружие, а никак не продолжать распитие алкоголя.

— Ой, да какая разница? Ты даже не из того мира, который с нами воюет, — махнул рукой Леонид. — Да и какой смысл судить тебя по словам и происхождению, когда за человека говорят только его поступки. А мы про тебя успели достаточно узнать.

Старики ведь времени зря не теряли, и не просто так тут сидели. Успели все разузнать у людей насчет меня, и даже прочитали сводки новостей за последнее время.

— А еще мы разбираемся в людях. Можно сказать, Дар такой, — заключил Глеб. — И этот Дар с возрастом становится всё сильнее.

А ведь действительно, они далеко не так молоды, как выглядят. Так, навскидку им двоим по шестьдесят лет, не больше. Стройные, поджарые, ухоженные, прекрасная осанка. В них за сегодня столько еды напихали, а тела никак не изменились, не отложилось ни капли жира, и всё усвоилось, как надо.

Так, за разговорами, не заметил, как пролетело время. Наступило утро и в гостиную зашел гвардеец, сообщив, что ко мне приехал гость. На что я приказал проводить Осипова к нам.

— Гм… А это кто? — граф внимательно посмотрел на своих родственников. И пусть по его взгляду я понял, что эти лица показались ему знакомыми, но он всё равно не поверил своим же мыслям.

— Союзники, — усмехнулся я.

— Ах ты, молокосос! — Глеб подошел к графу и отвесил ему подзатыльник.

— Никакого воспитания! — бедолага получил вторую звучную затрещину от Леонида, и непонимающе посмотрел на меня.

— Михаил, кто эти люди?

— Ну… — развел я руками. — Этот, насколько я понял, твой отец. А это дед.

Графу понадобилось всего несколько секунд, чтобы переварить мои слова. После чего глаза его закатились и он внезапно рухнул на пол.

— Это всё ты! — дед дал затрещину Леониду. — Воспитал слабака, что даже при встрече с роднёй, как девка в обморок падает.

Леонид же приготовил руку для подзатыльника сыну, но тот и так плохо выглядел. Побледнел и покрылся потом. А на старшего руку не поднять, так что рука так и замерла.

— Да это не обморок. У него инсульт, — присел над телом графа. — Да и инфаркт тоже… — провел рукой над головой, потом над сердцем бедолаги и восстановил в них нормальный кровоток. Пока ткани не начали отмирать, подобные недуги исправить довольно легко, — сейчас придет в себя.

— Охренеть… — договорить граф не успел, получив новый подзатыльник. — За что? — потер он место ушиба.