Шрифт:
Глагол суть и вводит в его поэзию «скучные» подробности.
Многообразное смысловое наполнение конструкций с формой суть указывает на переосмысление этой формы под влиянием современного существительного суть. В конкордансе Т. Патеры зафиксировано 28 употреблений этого существительного, впрочем, среди них в 4 примерах слово суть может быть интерпретировано иначе, проявляя синкретичное грамматическое значение существительного и других частей речи, например существительного и глагола:
«Сказал – кольцо». «Сказал – еще кольцо». «И вот его сказал уткнулся в берег». «И собственный сказал толкнул в лицо, вернувшись вспять». «И больше нет Америк». «Сказал». «Сказал». «Сказал». «Сказал». «Сказал». «Суть поезда». «Все дальше, дальше рейсы». «И вот уже сказал почти вокзал». «Никто из них не хочет лечь на рельсы». «И он сказал». «А он сказал в ответ». «Сказал исчез». «Сказал пришел к перрону». «И он сказал». «Но раз сказал – предмет, то так же относиться должно к он’у» («Горбунов и Горчаков». 1965–1968. II: 263).Характерно, что этот синкретизм проявляется в контексте с демонстративной грамматической трансформацией (И вот его сказал уткнулся в берег; Но раз сказал – предмет, / то также относиться должно к он’у).
Синкретизм представлен и в следующем контексте:
Теперь ты чувствуешь, как странно понять, что суть в твоей судьбе и суть несвязного романа проходит жизнь сказать тебе. («Петербургский роман /поэма в трех частях/». 1961. I: 63–64).В этом случае употребление суть можно понимать и как глагол (‘что есть в твоей судьбе’), и как существительное (‘что является сутью в твоей судьбе’); во втором употреблении прочитывается отчетливое существительное. Таким образом, контекст создает размытую границу между разными грамматическими значениями звукового комплекса суть.
Двойная интерпретация суть возможна и в таком фрагменте:
Грех первородства – не суть сиротства. Многим, бесспорно, любезней скотство. Проще различье найти, чем сходство: «У Труда с Капиталом контактов нету». Тьфу-тьфу, мы выросли не в Исламе, хватит трепаться о пополаме. Есть влечение между полами. Полюса создают планету. («Речь о пролитом молоке». 1967. II: 183).Здесь допустимы прочтения (‘грех первородства не является сутью сиротства’) и (‘грех первородства – это не /есть/ грех сиротства’).
Двойственность интерпретации потенциально присутствует и в таких строках:
Я пепел посетил. Ну да, чужой. Но родственное что-то в нем маячит, ‹…› Ну да, в нем есть не то что связь, но нить, какое-то неясное старанье уже не суть, но признак сохранить («Я пепел посетил. Ну да, чужой…». ‹1960-е›) [11] .11
Бродский, 1992: 203.
Двойной смысл обусловлен тем, что помимо прочтения ‘сохранить суть’ (суть – существительное) возможно контекстуально предшествующее ему прочтение ‘какое-то неясное старанье, уже не важно какое’ (суть – глагол в эллиптическом фразеологизме не суть в значении ‘неважно, несущественно’).
В некоторых контекстах слово суть может быть интерпретировано и как глагол, и как существительное в зависимости от наличия или от места знаков препинания:
Всякая зоркость суть знак сиротства вещей, не получивших грудь («Сидя в тени». 1983. III: 259); Друг для друга мы суть обоюдное дно амальгамовой лужи, неспособной блеснуть («Литовский ноктюрн: Томасу Венцлова». 1974. III: 48).Характерно, что в этих примерах ритмическое членение строк диктует, вопреки пунктуации, прочтение слова суть как существительного. Поскольку в синтаксическом прочтении это все-таки глагол, можно сказать, что в двойной сегментации текста, в конфликте ритма и синтаксиса (Эткинд, 1978: 104–141) слово стремится возвратиться к своему исходному грамматическому синкретизму, свойственному архаическому состоянию языка. Вообще во многих случаях добавление запятой или тире, аналогом которых выступает стиховой перенос (enjambement), легко превращает глагол в существительное. Тогда именной член составного сказуемого в метафоре отождествления становится однородным членом со словом суть, а связка семантизируется: из грамматического элемента, полностью лишенного собственного лексического значения, она становится непосредственным выразителем сущности.
Наблюдается и движение формы суть от грамматической связки к союзу – синониму союза то есть, что семантизирует этот союз, устанавливая равенство то есть = суть, и тем самым показывает механизм грамматического и смыслового преобразования:
В будущем, суть в амальгаме, суть в отраженном вчера, в столбике будет падать ртуть, летом – жужжать пчела («Полдень в комнате». [1978]. III: 178–179);