– Попробуй приподними.

Тот одной рукой запросто оторвал от пола один край и, ухватившись обеими, приподнял весь сундук.

– Можно было и телегу не брать, – сделал он вывод, отряхивая ладони. – На лошади бы увезли.

В это время в дверях появились двое амбалов – грузчиков с пристани. Смотритель обернулся быстрее птицы. Оно и понятно. Скорее бы начальство спровадить. Грузчики шагнули к сундуку и укоризненно покачали головами: здесь и одному делать нечего.

Обратно ехали медленно. Телега еле-еле тащилась по размякшей от дождя дороге. Злат довольно улыбался:

– Тебе здорово повезло, Сулейман, что все так обернулось. Представь, что было бы, привези ты эмиру вместо тайного королевского послания простое заемное письмо от одного еврея к другому. Тебя же и виноватым бы сделали. Не признаваться же благородному эмиру, что его объемелили, как глупую бабу на базаре. Интересно, кто же все-таки ему подсунул нашего доброго Касриэля?

Сулейман задумался:

– Он в тот день к сестре ездил. К Тайдуле-хатун. Вечером, как от нее вернулся, так сразу нас и послал.

– Может, еще с кем виделся?

– Я же стремянной. Всегда с эмиром езжу, коня его караулю, пока он делами занят. В тот день я так и просидел на ханском дворе до вечера. Никуда больше не заезжали. – Помолчав, юноша добавил: – Там и других гостей не было. Во дворе ни одной лошади, кроме наших.

С расположенной неподалеку мечети донесся призыв к полуденному намазу.

– За всеми этими хлопотами уже и проголодаться успел, хотя Сарабай нас утром накормил на славу. Ты, поди, с утра не емши? Ничего, сейчас с делами покончим и пообедаем, – благодушно разглагольствовал Злат. Когда они въехали на постоялый двор, он первым делом напомнил дожидавшемуся хозяину: – Скажи, пусть поесть приготовят. Этой твоей вчерашней похлебки не осталось? Что на рассоле? Ты уж постарайся. Нужно юноше показать, как в Сарае угощать умеют. А то он у себя в степи, кроме вареного мяса и мучной болтушки, верно, и не пробовал ничего.

– Это уж как заведено, – поддакнул Сарабай. – Лучшего лакомства, чем вареная голова, и не признают. Я уже знаю: если постояльцы-кипчаки пировать собираются, так сразу баранью голову просят. А кто побогаче – коровью.

– За пирогами тоже пошли. А то пирожники, поди, совсем этой осенью без выручки.

– Зачем посылать? Свои с утра засадили. С рыбой, с луком, с вареным яйцом. Если надо, я скажу, чтобы сладкие сделали. С дыней на меду. – Сарабай оценивающе глянул на Сулеймана и добавил: – Если, конечно, твой помощник не против. А то ведь, бывает, иной степной удалец даже обижается, когда ему сладкое предлагаешь. Недостойно, говорит, мужчины, женская еда.

– Он не помощник, – наставительно поправил наиб. – Это я ему помогаю проводить расследование.

Сулейман покраснел. То ли от гордости, то ли от смущения.

– Где кузнец? – только теперь заметил Злат.

– Ты же сказал, сундук нужно ломать? Ремесло нехитрое. На это дело каждый мастер, был бы снаряд. А у меня целая кузница со всем набором стоит. Кузнец, когда съезжал, все оставил. Выкупать не захотел. А я не захотел даром отдавать. Подумал, пусть лежит, может, и пригодится. Тем более там всякого добра за годы столько накопилось. Про половину не знаю даже, как это все называется и для чего потребно. Сейчас сами посмотрите. Так что давайте ваш сундук, я вам его лучше любого кузнеца сломаю.

Злат покосился на холодную кузницу в дальнем конце двора и представил, сколько пыли там на всем осело. Кузница несколько лет без дела стояла. Он поморщился:

– В доме будем ломать. – Махнул помощникам, чтобы заносили. – Ну, а ты, Сарабай, назвался груздем…

– Ага! – с готовностью бросился к кузнице Сарабай. Через пару шагов остановился, обернулся, внимательно посмотрел на сундук и еще раз сказал, будто самому себе: – Ага!

Замок он и впрямь сшиб с одного удара. Наиб даже присвистнул:

– Эк как ты его ловко! Будто всю жизнь этим делом занимаешься. Как сказано в Писании, схоронил талант в землю. Лампу давай!

В сундуке лежали две крепко сшитые кожаные сумы и холщовый узел, завязанный простой веревкой. Илгизар выложил все это на стол и посветил внутрь сундука:

– Больше ничего.

На всякий случай спросили Юксудыр, эти ли сумки она видела. Девушка подтвердила. Пощупали узел. Вертевшийся рядом Сарабай даже принюхался:

– Сухари.

Развязали веревку, посмотрели – точно. Мелко нарезанные, хорошо просушенные в печи.

– Он, помнится, еще спрашивал, где хлеб на дрожжах продают. Я думал, велит себе к обеду подавать. Нет. Ел лепешки. Выходит, этот хлеб ему для сухарей был нужен?

– Самая надежная пища для путника. Зачем в городе сухари? Здесь вкуснее горячая лепешка, – согласился Злат. – Видно, человек привычный к дорогам.

Расстегнули ремни на сумах. Вытряхнули все на стол. Штаны, рубаха, запасные сапоги, заячья шапка. Наибу вдруг вспомнилось, как три месяца назад он вот так же осматривал сундук исчезнувшего тогда чужеземца. У того хоть книга была помимо носильных вещей. И соленое мясо вместо сухарей. Тоже наилучшая пища для путника в дальней дороге.