По-видимому, сейчас никто не поддерживает гипотезу о формировании савроматов в восточном Приазовье и, следовательно, об автохтонном развитии сираков (Мацулевич Л.А., 1947). Появление савроматов на северо-западном Кавказе исследователи относят к разному времени. Н.В. Анфимов считал возможным их пребывание в Приазовье в конце VII в. до н. э. (1951б, с. 204 сл.). К.Ф. Смирнов (1952б) предполагал присутствие в этих районах савроматов в V–IV вв. до н. э., а появление собственно сираков относил ко второй половине IV в. до н. э. Аналогичной точки зрения придерживается и Ю.М. Десятчиков (1973б). Прямых подтверждений последней даты археологи не имели и основывались на косвенных соображениях, среди которых славным, пожалуй, являлось то, что сираки должны были отделиться от основной массы савроматов до замены у них западной ориентировки погребенных на южную.

В последнее время в связи со строительством оросительных систем на территории обитания сираков развернулись широкие археологические работы, которые сосредоточились преимущественно вдоль Кубани и около Азовского побережья, минуя пока основную степную территорию. Это создает затруднения для определения сиракской принадлежности памятников, так как в Приазовье предполагаемые сиракские погребения оказываются в ближайшем соседстве с меотскими часто синхронными памятниками, а в Прикубанье они так близко подходят к Кубани, что оказываются на сельскохозяйственной территории меотов. Несомненно сиракскими (уже только в силу их местоположения) мы можем считать памятники Брюховецкого р-на, курганы около городов Тимашевска и Кореновска. Остальные погребения относятся к сиракам по признаку захоронения в кургане, не связанном непосредственно с каким-либо меотским поселением.

В настоящее время раскопано приблизительно от 200 до 300 сиракских погребений, но опубликовано только 11 погребений Ново-Титоровского могильника (Козенкова В.И., 1980) и одно разрушенное строителями погребение из г. Кореновска (Анфимов Н.В., 1955а). Об остальных в лучшем случае имеются упоминания или краткие сведения в «Археологических открытиях». Наиболее многочисленные погребения исследованы экспедициями В.С. Бочкарева в Брюховецком р-не (Бочкарев В.С. и др., 1979; Бочкарев В.С., Резепкин А.Д., 1980) и В.А. Сафронова на Понуро-Калининской и Краснодарской оросительных системах, около станицы Роговской (Сафронов В.А., Марченко И.И., Николаева Н.А., 1980; Сафронов В.А., 1983).

Почти все известные ныне погребения укладываются в IV в. до н. э. — I в. н. э., и этим как будто подтверждается предположение о времени появления сираков в IV в. до н. э. Вместе с тем следует иметь в виду, что основная масса погребений приходится на III–II вв. до н. э. и сравнительно немного — на предшествующий (IV–III вв. до н. э.) и последующий (I в. до н. э. — I в. н. э.) периоды. На этой же территории известны и отдельные более ранние находки (табл. 99, 1, 2, 5, 7, 8), но связь их именно с сираками пока не может быть доказана (Нехаев А.А., 1978; Бочкарев В.С., Резепкин А.Д., 1980; Гей А.Н., 1983).

В подавляющем большинстве погребения сираков являются впускными в курганы эпохи бронзы, хотя есть и основные, ради которых насыпан курган (Козенкова В.И., 1980). В насыпях курганов встречаются тризны или приношения, состоящие из оружия, сбруи и т. п. Наиболее типичны могильные ямы вытянутых пропорций со скругленными углами или овальные (табл. 98, 5, 8). Реже встречаются прямоугольные ямы, совсем редко — ямы с заплечиками и подбои (табл. 98, 12, 15), единицами представлены катакомбы, получившие название «носковидные» (табл. 98, 11, 12). Под последними имеется в виду подбой под узкую сторону входной ямы, пол его значительно понижается и череп костяка оказывается ниже ног. Такой тип погребений существовал короткий отрезок времени — III–II вв. до н. э. Он отличался относительным богатством и специфическим набором керамики, что позволяет поставить вопрос об иной этнической, точнее племенной, его принадлежности. В.А. Сафронов сообщает, что им обнаружены могилы скифского времени (вероятно, IV–III вв. до н. э.), «окаймленные настилами на большой площади» (Сафронов В.А., Марченко И.И., Николаева Н.А., 1980). Наконец, из публикации В.И. Козенковой следует, что основные погребения иногда совершались на дневной поверхности, т. е. без ямы.

В ряде случаев зафиксированы остатки деревянных гробов (табл. 98, 8), «деревянных настилов» или «подстилок». Подавляющее большинство погребений одиночные, но есть случаи парных захоронений, например, в Ново-Николаевском I могильнике (курган 1, погребение 1), где были похоронены мужчина с ребенком. Западная ориентировка погребенных преобладала на протяжении IV в. до н. э. — I в. н. э. По данным Е.А. Бегловой, на ее долю приходится 30 %, а на ориентировки западного сектора (от северо-запада до юго-запада включительно), дающие почти нормальное распределение, — 81 %. Как всегда в подобных случаях, в небольших количествах представлены почти все ориентировки, кроме северной и северо-северо-восточной. Позы погребенных тоже довольно стандартны: преобладает положение на спине (99 %), единицами представлены положения на левом или правом боку, а также на животе. В большинстве случаев руки вытянуты вдоль тела (53 %), реже — согнутый положены на таз или бедро (12 %), но чаще согнута только одна рука — правая (16 %) или левая (19 %). Положение ног обычно параллельное (72 %), но встречаются и случаи сближения в коленях (7 %) или стопах (15 %) — тогда можно предположить связывание ног. Среди собранного Е.А. Бегловой материала нет ни одного случая перекрещенных в голенях ног, что считается чрезвычайно характерным для сарматов. Напомню — поза эта свойственна меотам. Наконец, имеется несколько случаев (6 %), когда ноги покойника, по-видимому, были поставлены вверх коленями. Впоследствии они упали на одну из сторон или ромбовидно (табл. 98, 3, 7). Этим, собственно, исчерпываются обязательные признаки.

Из необязательных наибольший интерес представляет напутственная пища (кости животных). Встречена она далеко не во всех могилах (23 %), что ближе, скорее, обычаю меотов, чем сарматов. В видовом отношении преобладает овца (76 %), затем идут лошадь и поровну корова и свинья (по 6 %). Что касается выбора части туши, то здесь мало данных, но во многих случаях встречены ребра и чуть в меньшем количестве — кости ног. Те и другие могут сопровождаться, например, лопаткой. Другие признаки представлены единичными случаями — не более 5 % от общего количества исследованных погребений: положение в могилу галек (от одной до пяти), причем более чем в половине случаев они находились в лепном сосуде, меловая подсыпка, реальгар, раковины, астрагалы и клыки.

Ни у кого не вызывает сомнения, что «сарматизация» меотов осуществлялась главным образом через сираков, во всяком случае до рубежа нашей эры. Однако сираки, как следует из приведенной характеристики, не обладали никакими специфическими чертами погребального обряда, по которым можно было бы установить это влияние или даже проникновение сираков в меотскую среду. Часто говорят, что сарматы (савроматы) принесли меотам западную ориентировку, но уже в IV в. до н. э. в некоторых могильниках (Лебеди III) она представлена в большом количестве, хотя никаких других сарматских признаков не наблюдается. Более того, часть перечисленных черт мы, пожалуй, должны рассматривать как результат «меотизации» сираков: использование свиньи в качестве жертвенного животного, помещение напутственной пищи в миску с ножом, гальки в лепных сосудах. Еще определеннее это влияние сказывается в инвентаре (табл. 99). Сираки в значительной степени использовали вещи меотского производства, поскольку меотское ремесло стояло на высоком уровне развития. Особенно ярко это проявилось в керамике. Известно, что сарматы не освоили гончарного круга. Лепная керамика, найденная в погребениях сираков, содержит лишь два оригинальных типа горшков: слабо профилированные с широким горлом и дном (табл. 99, 65) и горшки с яйцевидным туловом (табл. 99, 7). Остальная лепная посуда — несколько мисок и кувшины — явное подражание меотским гончарным формам. Особенно интересны кувшины, часто имеющие лощеную поверхность и орнамент в виде вертикальных полос, состоящих из одной-двух линий (табл. 99, 12, 21, 23, 25). Любопытно, что, несмотря на заметное влияние меотских образцов, в данной группе выработались и свои устойчивые признаки, и это позволит в будущем надежно обособить данную группу. Отметим, что керамика такого стиля встречена и в Закубанье, например, в Большом Петропавловском могильнике, и на центральном Кавказе. Гончарная керамика сплошь меотская, не считая, разумеется, греческих образцов (табл. 99, 11, 22, 35). Встречаются лощеные и нелощеные сосуды серого, коричневого, желтого и красного цветов. При характеристике меотов указывалось, что это варианты одной технологической группы. Наиболее многочисленны кувшины (табл. 99, 24, 60) и миски (табл. 99, 63, 66, 67). Очень любопытны небольшие грушевидные сосуды с горизонтальной ручкой. Похоже, они играли какую-то особую роль в погребальных ритуалах. Несколько меньше сосудов со сходной формой тулова, но вертикальной ручкой. Известны небольшие шаровидные горшочки (табл. 99, 61), кувшиновидные двуручные сосуды (столовые амфоры), кружки (табл. 99, 37, 62), приземистые горшки с ручками-упорами, вазы и двуручные кубки.