Шрифт:
Вооружение представлено стрелами. В подавляющем большинстве случаев это железные трехгранные или трехперые втульчатые наконечники (табл. 99, 40, 43, 44, 45, 47, 48). Собственно сарматских, т. е. черешковых, не очень много. В единичных экземплярах известны пулевидные и четырехгранные костяные наконечники (табл. 99, 41, 46), а также бронзовые (табл. 99, 42, 68–70). Мечей не очень много, и тип их неустойчив. В большинстве это короткие мечи — кинжалы. Многочисленны группы мечей с серповидным навершием, меньше — с кольцевидным. Встречаются мечи меотского образца, т. е. с брусковидным навершием без перекрестья, наконечники копий (табл. 99, 13, 26), железные секиры (табл. 99, 14, 27). Снаряжение коней пока не очень ясно, известны двучленные удила (табл. 99, 71) с крестовидными насадками меотского типа, в ряде погребений найдены фалары. Среди зеркал имеются зеркала прохоровского типа, но преобладают разнообразные тонкие пластинчатые (табл. 99, 4–6), бытовавшие у меотов. Из украшений использовались серьги в виде колечек — иногда витые, иногда с напаянными снизу «гроздьями», гривны и браслеты, фибулы (табл. 99, 30). Ножи с горбатой спинкой, как и положено сарматским ножам (табл. 99, 16, 72). Из других находок отметим еще пряслица, оселки (табл. 99, 29, 52). Этим, пожалуй, и кончается список рядового инвентаря. Как мы видели, только некоторые категории могут быть признаны сарматскими, т. е. и по инвентарю трудно отличить меотское погребение от сиракского.
Заканчивая характеристику сираков, необходимо указать, что у них существовала четко выраженная имущественная дифференциация. Выделяется группа погребений (Волков И.Г., 1978), содержащих золотые и серебряные украшения, бронзовые и стеклянные импортные сосуды и т. д. Вероятно, это имущественное превосходство отражает и социальную значимость погребенных, их особую роль в обществе.
К сказанному выше о меото-сарматских торговых и экономических связях следует добавить, что для сираков бесспорны прямые торговые связи с греческими колониями. Напомним об их участии в политических и военных событиях на Боспоре, где они выступали то как враги, то как союзники. Вероятно, было возможно и наемничество.
Глава восьмая
Кобанская культура Кавказа
(Козенкова В.И.)
Судьбы населения равнин Восточной Европы во все эпохи были тесно связаны с судьбами древних племен Северного Кавказа. В эпоху раннего железа заметное место занимали в этих связях — носители так называемой кобанской культуры.
Первые находки предметов кобанского типа относятся к 40-50-м годам XIX в. (крепость Воздвиженская, Каменномостское укрепление на Малке, Каменномостское на Куме). Однако свое наименование культура получила значительно позднее по названию аула Верхний Кобан в Тагаурском ущелье северной Осетии, где в 1869 г. был случайно обнаружен могильник из каменных ящиков. Обилие, исключительное своеобразие бронзовых украшений и оружия поразили воображение русских и иностранных любителей древности и заставили более пристально вглядеться в культуру этого «дикого» края. Уже в 1878 г. Г.Д. Филимонов предполагал в Осетии существование «самостоятельной и обширной культуры… если не чисто бронзового, то по крайней мере несомненно переходной эпохи от бронзового века к железному» (1878, с. 282). А.С. Уваров на V Археологическом съезде в Тифлисе в своем докладе справедливо сопоставил Кобанский могильник с Гальштатом и подчеркнул местный характер вновь выявленной кавказской культуры начала железного века.
Первоначально специфика кобанской культуры вырисовывалась преимущественно по металлическим изделиям и лепной керамике, которая также отличала пласт кобанских древностей от остальных культур Кавказа и Европы (Уварова П.С., 1900).
За прошедшее столетие источниковедческая база для изучения кобанской культуры возросла неизмеримо по сравнению с первыми пунктами находок. Открыты десятки новых могильников, отдельных комплексов, кладов и случайных находок. Выявлены места поселений.
Отдавая должное плеяде русских и европейских ученых (Г.Д. Филимонову, А.С. Уварову, П.С. Уваровой, В.И. Долбежеву, В.Ф. Миллеру, Э. Шантру, Р.В. Вирхову, Ф. Гончару, С. Пршеворскому и многим другим), внесшим большой вклад в изучение памятников кобанской культуры, необходимо подчеркнуть, что систематизация этих древностей, исторический подход к ним, классификация их на более высоком уровне — несомненная заслуга советских археологов, в первую очередь А.А. Иессена, Б.Б. Пиотровского, Е.И. Крупнова, Б.А. Куфтина, А.П. Круглова, О.А. Артамоновой-Полтавцевой. Предпринятые ими в свое время разработки классификации и хронологической периодизации памятников эпохи бронзы — раннего железа Кавказа, в том числе кобанской культуры, во многом остаются верными и по сей день. Основные положения этих разработок развивались и во многом уточнялись современными исследователями на основе новейших данных (подробную библиографию: см.: Козенкова В.И., 1977, 1982а).
В настоящее время известно около 400 памятников кобанской культуры в более чем 100 пунктах Кавказа (карта 24). На основе этих данных наметились границы расселения носителей культуры, уточнились в общих чертах особенности локальных групп на разных хронологических этапах.
Карта 24. Кобанская культура Кавказа (ареал, локальные варианты, основные пункты находок).
а — поселения XII — середины VII в. до н. э.; б — поселения VII–V вв. до н, э.; в — каменные ящики I–II этапов; г — каменные ящики скифского периода; д — грунтовые могильники I–II этапов; е — грунтовые могильники скифского периода; ж — курганы II этапа; з — курганы скифского периода; и — клады металлургов; к — клады X–VII вв. до н. э.; л — клады VI–V вв. до н. э.; м — локальные варианты культуры (условный контур): н — центральный, о — западный, п — восточный.
I — центральный вариант: 1 — Кобан; 2 — Карца; 3 — Тли; 4 — Стырфаз; 5 — поселение Нацар-гора; 6 — Ожора; 7 — клад у с. Душети; 8 — Казбеги; 9 — Беахне-куп; 10 — Николаевское; 11 — Змейское; 12 — Архонская; 13 — Гизельдонское поселение; 14 — Донифарс; 15 — Голиат (Верхняя Рутха); 16 — Жемтала; 17–18 — Чикола; 19 — Булунгу; 20 — Верхний Чегем; 21 — Нижний Чегем; 22 — Шалушка; 23 — Нальчик; 24 — Нартан; 25 — Комарово; 26, 27 — Моздок.
II — западный вариант: 28 — Былым; 29 — Верхний Баксан; 30 — Гижгид; 31 — Заюково; 32 — Баксан; 33 — Хабаз; 34 — Каменномостское; 35 — Этока; 36 — Зольское; 37 — станица Марьинская; 38 — поселение Зольский карьер; 39 — близ Пятигорска; 40 — Георгиевск; 41 — Ессентуки; 42 — Бештаугорский клад; 43 — Быкогорский могильник; 44 — Минеральные Воды; 45 — Обильное; 46 — Новозаведенное; 47 — Боргустанский клад и поселение; 48 — Бекешевская; 49 — Учкекен; 50 — памятники г. Кисловодска (могильники Мебельная фабрика, Белореченский 1 и 2, Сосновогорские и др.); 51 — Березовский могильник; 52 — комплекс Уллубаганалы 2; 53 — клад на р. Мушт; 54 — Хурзук; 55 — Худесс; 56 — Индышский клад; 57 — могильники бассейна р. Теберды; 58 — Карабашево; 59 — Терезе; 60 — Кызыл-кала; 61 — Тамгацик; 62 — Инжич-чукун; 63 — Дружба; 64 — Таллык; 65 — Вако-жиле; 66 — Кяфарский клад; 67 — Пантелеймоновский; 68 — Исправная; 69 — поселение Заслонка; 70 — предметы кобанского типа из кургана у хут. Алексеевский; 71 — Ставропольское погребение (раскопки Т.Н. Минаевой); 72 — Грушевское поселение и могильник; 73 — предметы кобанского типа из курганов у Ставрополя; 74 — могильник на горе Голубинка у с. Дубовая Роща; 75 — предметы кобанского типа из курганов у хут. Красное Знамя; 76 — Буденновск (Прикумск) III — восточный вариант; 77 — Алпатово; 78 — Верхний Наур; 79 — Советское (Кескем); 80 — Ахлово (Нижний Курп); 81 — Пседахе; 82 — Троицкая; 83 — Нестеровская; 84 — Шеды-юрт; 85 — Правобережное (Аду-юрт); 86 — Алды; 87 — Кулары; 88 — Алхасте; 89 — Мужита (Луговой); 90 — Бамут; 91 — Урус-Мартан; 92 — Шарой; 93 — крепость Воздвиженская; 94 — Сержень-юрт; 95 — Майртуп; 96 — Курчалой; 97 — Таузень; 98 — Ахкинчу-барзой; 99 — Новогрозненский; 100 — Исти-су; 101 — Аллерой; 102 — Курен-беной; 103 — предметы кобанского типа из могильника у с. Зандак.
Сейчас не подлежит сомнению, что кобанская культура занимала горные области центрального Кавказа по обе стороны Большого Кавказского хребта, но преимущественно северные склоны, включая предгорья и высокие плато в пределах современной Ставропольской возвышенности. На западе памятники кобанского типа фиксируются до междуречья Большого Зеленчука и Урупа (Алексеева Е.П., 1971, с. 57–71; Козенкова В.И., 1981а, с. 29–43), а на востоке — до левобережья р. Аксай (Дударев С.Л., 1976, с. 257–261; Козенкова В.И., 1977).
Вопросам хронологии кобанской культуры уделялось большое внимание со стороны как отечественных, так и зарубежных ученых. Диапазон ее датировки разными исследователями колеблется в пределах более полутора тысяч лет. Но наиболее обоснованными датами бытования кобанских древностей остаются даты, предложенные Е.И. Крупновым, т. е. XII–IV вв. до н. э. (Крупнов Е.И., 1969, с. 16), причем ее классический период определен им XI–VIII вв. до н. э. (Крупнов Е.И., 1960, с. 108). Крупнову принадлежит и наиболее обоснованное представление о хронологической периодизации культуры. По его мнению, она прошла три хронологических этапа: I — формирование и становление основных признаков культуры (середина XII — середина IX в. до н. э.); II — расцвет культуры (вторая половина IX — середина VII в. до н. э.); III — переоформление культуры под влиянием культур скифо-савроматского круга (вторая половина VII–V, а, может быть, начало IV в. до н. э.). Хронологическая периодизация культуры центрального Кавказа на основе новейших материалов Тлийского могильника разработана В.Б. Теховым (1972, с. 18–37). Кобанская культура, по его мнению, соответствует в системе этой периодизации II этапу позднебронзового века (XII–X вв. до н. э.) и раннему железному веку, охватывавшему три этапа (I — X-IX вв.; II — VIII — середина VII в.; III — середина VII–IV в. до н. э.). Для позднекобанских древностей горной части центрального Кавказа, частично соответствующих III этапу по Е.И. Крупнову, периодизация создана Е.П. Алексеевой (1949, с. 191). В этой периодизации выделены позднекобанский 1-й период (VI–III вв. до н. э.) и позднекобанский 2-й период (II в. до н. э. — III в. н. э.). Конец первого и второй позднекобанский период, по Е.П. Алексеевой, представляют столь очевидное качественное изменение автохтонной культуры, что специально рассмотрены в следующей главе настоящего издания (см. ниже). Широкий ареал кобанской культуры при общем сходстве ее основных элементов (погребальный обряд, керамика, украшения, некоторые типы оружия) обусловил наличие локальных особенностей в памятниках, удаленных друг от друга в широтном и меридиональном направлениях. Попытки локального членения кобанских древностей предпринимались неоднократно. Так, А.А. Иессен (1956) видел в них две локальные группы — западную и восточную. Е.И. Крупнов (1960) выделял три группы — осетинскую, кабардино-пятигорскую и вайнахскую, или грозненскую. Три варианта (горно-кавказский, пятигорский и плоскостной) усматривали в кобанских древностях скифского периода VII–IV вв. до н. э. В.Б. Виноградов (1972) и И.М. Чеченов (1974, с. 14). Особую верхнекобанскую группу скифского периода в ареале западного (по Е.И. Крупнову) варианта выделила Е.П. Алексеева (1971).