После разговора с Корняковым Харитонов пригласил начальника штаба. Полковник Поливанов тоже был «волгарь», только не рыбинский и не саратовский, а астраханский. Отец его был нарядчиком на рыбных промыслах. Молодой Поливанов в 1917 году окончил гимназию и собирался в университет. Революция изменила его планы. Поливанов поступил на курсы красных командиров и в боях прошел первую закалку командира Красной Армии. Затем он был зачислен в военную академию, по окончании которой три года провел в Китае, сражаясь за его свободу рука об руку с китайскими товарищами. А когда запылали бои в Испании и лучшие люди всех стран отправлялись сражаться против фашизма, Поливанов выразил желание поехать туда.

Поливанов был человеком большой души, широкого кругозора, смелой мысли. Он не походил на тех штабных работников, которые умеют только "чертить чертежи". Таким именно всегда представлялся Харитонову тип честного русского интеллигента, связавшего свою судьбу с судьбой русского рабочего класса.

К тому времени, когда война свела их, Поливанов обладал большим оперативным опытом, и Харитонов живо и горячо решал с ним все оперативные вопросы.

Крутолобый и широкогрудый, с умными и ясными' глазами, Поливанов напоминал Харитонову заправского капитана рыболовецкого судна, а его широкая, прямая походка невольно наводила на мысль, что этот человек не укачивается ни при каком шторме.

Дело у него спорилось, хотя и не было на лице его той напряженности, какая бывает у людей, что-то вспоминающих или вечно поглощенных своим делом. Безукоризненная четкость в работе не имела у Поливанова ничего общего с формализмом.

Когда оперативный план был обдуман, окончательное оформление его взял на себя Поливанов.

После того как Поливанов ушел, Харитонов занялся делом, которому он, как коммунист, не мог не придавать решающего значения не только в войне в целом, но и в каждом бою, каждом сражении.

Харитонов вызвал начальника политотдела и долго с ним беседовал.

Начпоарм Медников был на десять лет моложе Харитонова.

Он был секретарем Московского горкома комсомола, затем вместе с Харитоновым служил в штабе Московского военного округа.

Харитонову пришелся по душе этот боевой политработник, не утративший комсомольского задора. Главное, чего Харитонов требовал от начальника политотдела, — это чтобы вся пропагандистская работа в частях строилась на живых примерах.

— Сейчас всю эту работу надо нацелить на один вопрос, который занимает каждого бойца. Если затянешь к нему в душу, то увидишь среди множества волнующих его вопросов главный: могу ли я, советский пехотинец, одолеть танк? Нужно ликвидировать еще имеющуюся в среде наших пехотинцев танкобоязнь. Как это сделать? Созовите слет лучших истребителей танков. Распространите их опыт. Начните с коммунистов и комсомольцев сто тридцать шестой дивизии!

Отпустив начальника политотдела, Харитонов вызвал секретаря партийной организации штаба и, как член партийного бюро, предложил собрать внеочередное собрание коммунистов.

Собрание коммунистов штаба происходило в шахтерском клубе. Все оборудование шахты было эвакуировано, в том числе и клубное имущество. Комнаты, еще не так давно ласкавшие глаз коврами и картинами, как бы обнажились.

Собрание не начинали оттого, что Харитонов был вызван на узел связи. Когда он, окончив разговор со штабом фронта, торопливо проходил по клубному коридору, его остановила пожилая женщина. В руках у нее был портрет Ленина.

— Вот, — проговорила она. — Ленина вам принесла… Просил у меня ваш секретарь. Собрание же у вас… Вы только с собой не увозите. Я здешняя уборщица. Получила расчет. Так что меня уже нет. Но я тут! Готовлюсь пережить извергов. Я их в гражданскую пережила… Все, что им глаз колет, спрятала… Для вас достала!

Как ни торопился Харитонов на партийное собрание, он приостановился и с удивлением посмотрел на уборщицу. Он хотел было заверить ее, что враг будет отброшен от Новошахтинска, но женщина взглянула на него таким твердым взглядом, что Харитонов промолчал. Взгляд этот как бы говорил: "Глаза мои лучше видят беду. Не я нуждаюсь в вашем утешении, а вы нуждаетесь в моей ласке, в моем благословении!"

— Да! Видно, для этой старой шахтерской матери все они были только сыны ее, еще не знавшие как следует, что такое жизнь, а она знала! На ее глазах родилась эта жизнь. И все эти годы ее не покидала тревога за судьбу этой жизни, когда только пробивались первые ростки ее и когда она расцвела ярким цветом…

Харитонов передал портрет секретарю партийной организации и сел в первом ряду. Секретарь открыл собрание. Выбрали президиум. Харитонов тоже был избран и занял место за столом рядом с председателем.

Председатель объявил повестку дня. Харитонов взял слово.

— Товарищи коммунисты! — начал он. — Все мы понимаем, что партийная организация штаба армии призвана помочь командованию обеспечить выполнение боевой задачи с честью! Но одного этого сознания мало! Надо, чтобы каждый коммунист ясно представлял себе, какая именно нужна помощь от него, учитывая сложность предстоящей операции в связи с особой обстановкой на участке нашей армии.

И Харитонов просто рассказал о занимавших его все это время мыслях.