По мере моего вопроса маловыразительное лицо продавца все же сменило несколько эмоций, от удивления до глубокой задумчивости. После он на миг скрылся под прилавком, чтобы извлечь на него небольшой металлический ящик для патронов, внутри которого обнаружилась лаконичная коробка. Из, насколько я мог судить, настоящего дерева. Не поленившись осмотреть её через аналитический модуль глаз, который в обычном режиме реагировал только на объекты, несущие потенциальную опасность, я получил предположение о редком сорте (хотя они теперь все – редкие) красного дерева.

— Столь важную беседу принято начинать с подарка. Правильно выбранный подарок покажет ваши намеренья и отношение к человеку. Но в нашей культуре не принято разворачивать подарок при дарителе, так что нужно не только его правильно выбрать, но и верно упаковать, чтобы эффект был достигнут сразу, — мужчина говорил на английском, но достаточно тихо, чтобы сказанное им было лишь для наших с кочевницей ушей. — Лучшим выбором станет чай. Понюхай, ты же должен знать, что собираешься дарить?

Я, чуть помедлив, наклонился над тканевым мешком, лежащим на весь объем деревянной шкатулки и медленно, глубоко вдохнул. Запах, по началу словно совсем неощутимый, вдруг обрел плотность, вытаскивая на верх старые, глубоко запрятанные воспоминания детства, потому как пахло травой. Молодой, сочной, смятой в пальцах травой. И еще, почему-то, солью.

— Свежая трава и запах моря, то, что заденет сердце каждого японца, — с усмешкой проговорил продавец, стоило мне выпрямиться и, вытащив из под мешка с чаем пакет из настоящей бумаги, с пластиковым прозрачным окошком, в пару легких движений заполнил его чаем на треть, завернув бумажный верх. — Я бы предложил подписать пакет. Как зовут твоего делового партнера?

— Хизео Хасаши, — отвечаю я и вижу, как замирает, так и не коснувшись бумаги, грифель карандаша, появившийся в руках японца.

— Воистину, все приходит к тому, кто умеет ждать. Я знаю, с кем ты собираешься встретиться. Я отдам тебе этот чай бесплатно, только передай ему от меня вот это, — продавец запускает руку себе за пазуху и извлекает оттуда небольшой нож, метательный, судя по пропорциям. Черное матовое «тело» тускло блеснуло, прежде чем японец завернул его в чистый отрез ткани, смотал взятой откуда-то нитью и положил на прилавок рядом с бумажным пакетом. Я с сомнением посмотрел сначала на сверток, потом – на стоящего напротив человека.

— Это весть о человеке, который был ему когда-то близок, но я не могу передать её сам. Я не прошу скрывать, от кого ты это получил. Мое имя – Шого Хэчиро, и я даю слово, что это, — узкая ладонь с длинными пальцами указала на тканевый сверток. — Не испортит твой визит к Хизео Хасаши.

— Хорошо.

В конце концов, я могу подарить чай в начале беседы, а в конце, когда все, что мне нужно, я узнаю, передать этот нож. Что я теряю? Ничего. Приобретаю? Пакет настоящего чая. Выглядит, как выгодная сделка.

Под пристальным взглядом Шого я убираю и чай и нож в свою сумку, после чего подхватываю пакеты с покупками. И мы, наконец, отправляемся домой.

Раттана выглядит странно притихшей всю дорогу: смотрит в коммуникатор, иногда активно что-то печатает и косится на меня, вызывая острое желание отобрать у нее устройство и посмотреть, в чем дело. На её аккаунт подписаться, что ли? Дома, всё дома.

Без каких либо проблем дойдя до небоскреба (девчонка еще сбегала забрать свою сумку из машины) и поднявшись на двенадцатый этаж, я занес все покупки в квартиру и, пока розововолосый вихрь, успевший разуться раньше меня, носился от прихожей до кухни, расставляя все так, как ей нужно, попытался привыкнуть к изменениям в моем доме.

Гитара Файдза, прислоненная к шкафу. Только что небрежно брошенная на боковину дивана куртка Раттаны, и её сумка рядом. Сложенные идеально ровной стопкой полотенца на кровати и одежда, которую вчера брала кочевница. Отодвинув свои ботинки к стене, и повесив плащ на вешалку я прохожу дальше, и взгляд натыкается на приоткрытую дверь ванной, через которую видно еще один комплект «шорты-футболка», лежащий на сушилке. Лара не стала утруждаться переносом свей одежды, сложив стопкой в ванной комнате.

Кочевница звякает от кухонного гарнитура посудой, что-то жизнерадостно напевая под нос, но стоит нам встретиться взглядами, как она вдруг отводит глаза, преувеличенно громко бряцая кастрюлей и суетливо включая воду. Что не так?

Взгляд сам собой падает на полку с фотографией, но там все так же, даже слой пыли на кольцах лежит непотревоженным. И только когда пальцы привычно скользнули по ремням кобуры, отстегивая ее от пояса, а я развернулся к своему столу, мне стала понятна причина нервного поведения Раттаны.