– Кстати, об этом, Милорд. Правильно ли я понимаю, что со свадьбой вопрос не решен? – докучливо интересовался Тибель.

– Гм… очень интересный феномен, мой неравнодушный собеседник. Вилли своеобразна во всем, и наша близость не стала исключением. Она подозрительно отмалчивается и держит меня на расстоянии. Я пока не хочу думать о страшном, но это в корне расходится с моими ожиданиями. А когда я не могу просчитать Вилли, то нервничаю еще больше.

– Согласен, Милорд. Есть в этом что-то противоестественное. Нормальная Вилли уже скручивала бы вам локти у алтаря. Боюсь предполагать, но могла ли она не заметить происходящего?

– А вот это уже обидно, Тибель, – фыркнул мужчина. – Меня еще ни одна женщина в этом смысле не могла не заметить. Потому всё гораздо проще и банальней. Она ждет наступления беременности, чтобы прижать меня к стенке.

– Но вы в этом отношении были осторожны.

– Именно.

От поместья Принцессы Эстерсэн до города Сумны, где находится Храм Смотрителей, согласно плану, около четырех дней пути. Это несущественно больше, чем путь от Гаарда. И пролегал он по самой населенной части Агарона, по ухоженным дорогам и множеству постоялых дворов. Здесь всегда можно сделать остановку, заменить лошадей и выспаться в нормальных условиях.

Тем временем в Северном царстве лето шло на убыль. Здесь оно короче, холоднее и в своей лучшей ипостаси уже осталось позади. С каждым днем заметно холоднее по утрам и вечерам, ночами порой знобко и хочется прильнуть к разогретому камину. Но за топливо в гостиницах дерут непомерную плату. Древесина стоит дорого. Теплолюбивых ригоронцев хозяева не понимают, ибо если жаловаться на холод и промозглость в комнатах, то только зимой, в лютый мороз.

Родион спит в обнимку со Скотиной, укутавшись всеми шубами. Вилли просит для себя самую маленькую комнату без окон, чтобы быстро надышать и не простудить Ждуна. Родион голый в шубе на распашку потягивается после уютного сна, а она уже бреет Зельтиура в его гостиной.

– Вилли, какого лихого бога? – ворчит он и уже не запахивает шубу на голых бедрах. – Тащишь в мои комнаты всякую гадость. Почему именно в мои?

– Родик, ты всегда берешь самые большие покои. И самые светлые, – с едва различимым скрипом срезала она щетину со щек. – Не на улице же нам принимать утренний туалет.

– Пф… колдуна в мою отхожую комнату не таскать. Я брезгую, – фыркнул Принц, упал в кресло напротив и с интересом рассмотрел девушку.

Вилли одевалась по-прежнему просто, платья не носила, оставалась в теплых штанах и свитере, добавила только розовый вязанный шарфик от Дедули Аксила. На голове небрежный пучок, на ногах сапоги. Всё для удобства и тепла. И ничего, чтобы соблазнять Принца или склонять его к свадьбе бесконечными красными платьями. Если она хотела его задеть, то сделала это. После первой скоропалительной близости ему требуется вторая, чуть менее скоропалительная, а она даже не думает давать ему повод. Любое его движение сразу принимает ударом коляски Зельтиура по ногам.

– Вилли, назрел разговор. Как ты относишься к тому чтобы вечерком в романтической обстановке распробовать сказочный букет одной подарочной бутылки? – призывно погладил он великолепный голый торс.

Вилли, у которой в процессе бритья на веке и лбу выросли две большие мыльные бородавки, ответила, не задумываясь:

– Родик, ты все-таки сказочный жмот. Как можно напоить всех одной бутылкой?

– Почему всех? Только ты и я, – утробно проворковал он.

– И Ждуняша, – сразу выпалила она. – Ему вино полезно и нравится.

Родион запахнул шубу, поймав на себе ликующий взгляд Зельтиура.

– Причем здесь твоя Ждуняша и наша романтическая обстановка? – обиделся он. – Откуда такая дочерняя любовь к этому агаронскому пугалу? Давай вспомним, что на царском приеме он хотел обвинить нас во всех тяжких и выпереть из страны. И это только в лучшем случае. В худшем нас поместили бы в останки Башни отверженных.

– Родик, давай вспомним, что Башню грохнула я, и все его обвинения обоснованные. Он же не мог знать, что помимо прочего, ты ящер, который сбрасывает хвост всякий раз, как его прижмут. Ты выскользнешь даже из Башни отверженных.

– Обвинения не принимаются, – нахмурился он. – Я тебя покрывал, боевая ты моя. А он нам путешествие в Степи испортил. Уверен, вся мерзость от него, и смерч, и морок.

– Это не доказано, он маг-защитник, а не иллюзор, во-первых. И я его уже простила, во-вторых, – вытерла она старую довольную моську, вытащила изо рта начатый леденец и впихнула его Зельтиуру в рот. – Он только защищался. Откуда ему было знать, может мы негодяи и разбойники? Пришли разрушить его спокойный мир. Что собственно и сделали, бессовестно и беспощадно.

– Вилли, – все больше злился Родион. – А если он наслал на нас убийцу? Если Асцад охотится за нами по его наводке? Ты не подумала о том, что он тебя не простит и не пощадит?

– Родик, подумала. И вот, что хочу сказать. Я его беспомощного не обижу. Встретимся на поле боя, тогда да. А пока он нуждается в моей поддержке.

– Вилли, ты сказочная идиотка.

– Мне его жалко. Он от моих стихов плачет, – выпалила она.

– Я тоже рыдаю. Всякий раз, как утихну от смеха. Как насчет пожалеть меня за бутылкой вина? – Родион натянул на лицо самую соблазнительную мину и послал девушке воздушный поцелуй.