Вопреки ожиданиям Вилли зло фыркнула, схватила коляску и поволокла на выход.

– Оставь бутылку на лучшие времена. Отметим возвращение Норинэльта.

Это как удар в пах. Она его избегает и не принимает намеков. Да что там, намеки! Она откровенно игнорирует его, отказалась от свидания. Невиданное дело! В чем он успел проколоться? Что не так? Бутылка вина припасена исключительно для нее. Если там есть изюминка, то только на ней он готов ее съесть. С любой другой женщиной будет не так смешно. И никакая другая не простит его так быстро, как это делает Вилли.

– Тибель, у нас проблемы, – серьезно заявил он за завтраком.

– Неужели, Милорд. И давно?

– Мне неприятно это признавать, но, судя по всему, я ей в первую ночь не понравился. Тибель, со мной такое впервые, я почти в панике. Я в самом деле старый? – рассматривал себя в зеркале Принц.

– Ваша Престарелость, вам тридцать. Стоит признать, вы давно не мальчик. Но вполне интересный мужчина. Прочих женщин всё устраивает.

– Ты так считаешь? – Родион округлил в зеркале прекрасные губы. – Но Вилли не женщина. Она вообще особь иного мира. Я перестал ее понимать, а значит контролировать. Может я ее разочаровал как мужчина?

– Вряд ли, Милорд, ей есть с чем сравнивать, – подлил чаю помощник.

– Именно потому. В первый раз не самый лучший вариант. Все свои способности я еще не успел показать. Она не получила удовольствие, и теперь воротит от меня нос. Какой ужас. По этой причине я всегда любил женщин с опытом. С девицами много мороки.

– Я бы так не сказал, Ваше Приблудие.

– Может она эликсиры продолжает пить? Ты все зелья вытряс?

– Все до последнего осколка. Только если она сосет вещи, пропитанные вытекшими склянками. И портрет Иртини сжег.

– Странно. Я с детства привык к ее обожанию, почти преклонению, и теперь чувствую себя Скотиной, которую сталкивают с кровати.

– Если вам не по душе такая жизнь, Милорд, вы всегда можете возликовать свободе. Свадьба такими темпами сорвется, не начавшись.

– В этом есть резон, – согласился Родион и отложил зеркало. – Нет свадьбы, нет проблем. Я же именно этого добивался.

– Именно так, Милорд, – хмыкнул Тибель.

– Чувство какое-то. Недосказанности, – кутался в кресло мужчина. – От Вилли я ожидал большего. Пока она меня добивалась, было весело. Согласись, она это делала весьма изобретательно. Зашла дальше прочих. И вот теперь я чувствую неудовлетворенность.

– Возможно так даже лучше, Милорд. Вы вернетесь домой к своей Кочевнице и родите от нее еще десяток чернявеньких отпрысков. Когда постареете, вместе будете греть ноги в тазиках.

Родион с ужасом уставился в наглую рожу помощника.

– В таком ключе я о старости не думал. С Вилли в этом смысле будет хотя бы нескучно.

– В этом я бы даже не сомневался, Милорд. Спокойной старости с ней не будет. Если доживете, конечно.

Сегодня Родион Ялагр выехал в путь верхом. Событие из ряда вон выходящее, он всегда путешествует только в карете, не поступается личным комфортом и бережет прическу. На ветру волосы лезут в лицо поломанной челкой. На нем прекрасная золотистая шубка, она идет к цвету его лица. От всадника и лошади разит по меньшей мере ведром самых дорогих благовоний. На каждом пальце и даже в ушах украшения таковы, что все воры и лиходеи Агарона лопнули бы от алчности.

Родион блистал великолепным видом и радушным настроением, смеялся по всякому поводу и спешил угодить трем девицам. Те потеряли покой сразу. Шиэль зло фыркнула, ярче ощущая свою незамужнесть. Биннет поджала обиженные губки, ибо Эрсэн все еще целый. А Вилли подлетела, как муха на… как трудолюбивая пчела на прекрасный южный цветок.

– Родик, карета тебе не нужна. Давай мы со Ждуняшей сегодня там устроимся. Твоя поудобней будет для старого человека. В карете с Папенькой нам тесно.

Принц даже улыбку растерял от таких заявлений.

– Нет, – сразу ответил он.

– Почему?

– Потому что достала меня со своим Ждуняшей, – разозлился он. – Я все понимаю, но есть предел моему терпению. Мы с тобой в карете – да, ты с ним – нет. Ответ понятен?

– Роди, что за капризы? Всё одно едешь верхом. Лови восхищение местных женщин и будь от того счастлив.

– Ревнуешь? – игриво хмыкнул он и поиграл бровями. – Оценила красоту момента?

– У меня месячные и голова болит. Красота момента для меня поспать в карете. Со Ждуняшей.

Принц в недоумении развернул коня в ее сторону. То есть, она не беременна и не спешит прижать его к алтарю? И не оценила двухчасовую подготовку образа ослепительного Принца? И не ревнует?

– Вилли, ты можешь сказать честно, что происходит? – рявкнул он. – Откуда в нашей с тобой предсвадебной паре вдруг образовалась эта старая магистратная рожа? Дай догадаюсь, он тебя приворожил хорошим аппетитом?

Вилли хлопнула растерянными ресницами и помотала головой.

– Нет, так нет. Обойдемся без кареты. Незачем так кричать, будто месячные у тебя, а не у меня, – и она спешно убралась подальше от клокочущего вулкана.