– Да-да. – В голосе Дженни были испуг и предвкушение.

– ДНК Себастьяна Фредерикса не совпадает с ДНК Корина и с прядью волос, которую мне дали вы. Это означает, что он не ваш сын.

Дженни облегченно выдохнула:

– О боже мой! Я поняла одно: наверное, лучше не знать.

– Да. Ну что же, прошу прощения за эти несколько часов неопределенности, Дженни. И еще один вопрос. Вы помните ученика Святого Стефана по имени Джулиан Форбс?

Пауза. Потом Дженни произнесла:

– Джулиан Форбс? Почему вы спрашиваете?

– Просто интересно, помните ли вы его. Это бойфренд Анджелины Миллар, матери Рори.

– Правда? Я не в курсе.

– Вы помните Джулиана?

– Я… да, помню, но знала его плохо…

– И последнее. Вам известны подробности истории, которая ходит по школе: о мальчике, повесившемся в погребе?

– Нет… я… в общем-то, неизвестны, – осторожно ответила Дженни.

– Вы уверены?

– Да. В смысле, о происшествии слышала, но подробностей не знаю.

– Вы тогда работали в школе?

– Да, но… инспектор Хантер, не мое дело рассказывать вам. Мистер Джонс знает гораздо больше меня.

– Это было самоубийство, да?

– Да.

– Вы не помните имя мальчика?

Снова пауза. Потом Дженни сказала неохотно:

– Его звали Джейми.

– А фамилия? – спросила Джаз.

– Инспектор, я правда думаю, вам лучше спросить мистера Джонса. Я… предпочла бы об этом не говорить.

Джаз поняла, что больше ничего не добьется.

– Спасибо за помощь, Дженни. Передайте, пожалуйста, мистеру Джонсу, что я приеду к нему, как только смогу.

– Обязательно, инспектор. Спасибо за звонок. До свидания.

Дженни отложила телефон и уставилась в пространство. Почему прошлое возвращается именно сейчас? И почему инспектор заинтересовалась тем, что произошло много лет назад? Не говоря уже о Джулиане Форбсе…

Она знает, что случилось?

Дженни неловко поерзала в кресле. Стоило ли упоминать Джейми?

Почему бы нет? В конце концов, информация о том несчастье была открытой…

Но не дело Дженни об этом рассказывать.

Занавески на окнах нижнего этажа маленького коттеджа были задернуты. Джаз стукнула пару раз в дверь, ответа не получила. Наконец услышала внутри какое-то движение.

– Кто там? – спросил знакомый голос.

Теория Джаз получила подтверждение.

– Инспектор Хантер. Можно вас на пару слов, миссис Кавендиш?

Дверь открылась. На пороге стояла Адель.

– Как вы узнали, где меня найти?

– Видела вас несколько дней назад здесь, в Клее. Вы припарковались на главной улице и разгружали покупки. Можно войти?

Адель неохотно согласилась и провела Джаз в маленькую, но уютную гостиную.

– Итак… – Адель даже не предложила Джаз сесть. – Есть новости о Чарли?

– Нет, хотя надеюсь, скоро будут. Я приехала по другому поводу.

Адель, словно защищаясь, сложила руки на груди.

– Не из-за Чарли? Что же вам нужно?

– Я приехала, миссис Кавендиш, потому что хотела бы услышать от вас об отношениях с Себастьяном Фредериксом.

Адель Кавендиш приложила руку ко лбу и тяжело вздохнула.

– О господи. Себастьян предупреждал, что в конце концов все откроется. – Она посмотрела на Джаз со смесью восхищения и ужаса. – Как вы узнали?

– Вряд ли это имеет значение, миссис Кавендиш. По правде говоря, ваша личная жизнь – не мое дело. Однако, как вы понимаете, с моей стороны было бы упущением не изучить отношения между матерью погибшего и его воспитателем. Присядем? – предложила Джаз.

– Да, конечно.

Адель села на подлокотник кушетки, а Джаз опустилась в старое, обитое ситцем кресло.

– Не торопитесь, миссис Кавендиш.

Адель глубоко вздохнула:

– Собственно, все начиналось очень медленно. Я познакомилась с Себастьяном как воспитателем Чарли. Сын все время попадал в переделки, и в первый год Себастьяну приходилось звонить мне, наверное, чаще, чем другим родителям.

– Он относился к Чарли благожелательно?

– Не в открытую. Но главное, он понимал моего сына. Иными словами, Себастьян точно знал, как обращаться с Чарли, чего не скажешь о его родном отце.