Майлз расплылся в улыбке.

– Как в старые времена, мэм.

– В смысле?

– Ваше чутье никогда не подводит. Команда доверяла ему безоговорочно.

– Правда? – рассмеялась Джаз. – Если честно, то я пока ничего не понимаю, бреду в непроглядном тумане.

– Из тумана скоро выберетесь, мэм, как всегда. – Майлз резко повернул налево. – Кажется, нам сюда. Экономка говорила, сразу за автомастерской.

Он въехал в просторные кованые ворота со сторожкой. Дорога вилась между лугами, усеянными старыми дубами. Машина миновала озеро, поблескивающее в слабых лучах солнца, и наконец подкатила к особняку.

– Вот это да, прям-таки Брайдсхед… – пробормотал Майлз и направил автомобиль вдоль круглого пруда, в центре которого размещался замшелый фонтан в виде трубящего в рог юноши.

– Правда, довольно уродливый Брайдсхед. Думаю, позднее викторианство.

Джаз оглядела прямоугольный дом красного кирпича; множество окон, изучающих гостей невидящим взглядом; крышу с горгульями, чьи зловещие морды выщербило время.

– Идеальные декорации для готического фильма ужасов, – заключила Джаз.

– Скажем так: счета за отопление тут заоблачные, – пошутил Майлз, когда они поднимались к парадному входу.

Джаз позвонила. Над звонком красовалась ржавая табличка с надписью: «Торговцы – к заднему входу».

Дверь открыла женщина средних лет, одетая в черное платье.

– Доброе утро. Инспектор уголовного розыска Хантер и сержант Майлз к лорду Коноту, – сообщила Джаз.

– Прошу.

Женщина впустила их в строгий холл с высокими потолками и уходящим вдаль клетчатым мраморным полом. Следуя за ней по лабиринту темных коридоров, Джаз поежилась: в доме было холоднее, чем на улице.

Женщина остановилась перед тяжелой дубовой дверью и повернулась к гостям:

– Я предупредила лорда Конота о вашем появлении, но учтите – у него слабое здоровье. Пару лет назад его светлость упал с охотничьей лошади, теперь прикован к инвалидному креслу. Затем начался артрит, и у лорда Конота сильные боли. К тому же совсем недавно он понес тяжелую семейную утрату.

– Мы его не задержим, обещаю, – заверила Джаз.

Женщина кивнула, постучала в дверь.

– Входите.

Джаз с Майлзом очутились в уютной комнате, обшитой дубовыми панелями, которая разительно отличалась от строгой обстановки остального дома. Стены украшали яркие рисунки на тему охоты, на полу лежал потертый ковер с рисунком под шотландку, а в камине весело потрескивал огонь. По обе стороны от камина тянулись вверх до самого потолка стеллажи, плотно и неряшливо забитые книгами. Пахло мокрой собакой; сама она нежилась в тепле перед очагом.

Неподалеку в инвалидном кресле сидел Эдвард Конот, на коленях у него лежала газета «Телеграф». Рядом стоял столик, заваленный растрепанными журналами «Сельская жизнь» и пузырьками с таблетками.

Хозяин со слабой улыбкой протянул руку:

– Эдвард Конот. Приятно познакомиться. Располагайтесь, пожалуйста.

Он указал на старый диван, весь в собачьей шерсти, развернул кресло лицом к гостям и сказал:

– Не представляю, зачем я вам понадобился. Неужели что-нибудь натворил? – Лорд хмыкнул. – В моем возрасте остается только мечтать.

– Нет, лорд Конот, вам не о чем беспокоиться.

– Прошу, зовите меня Эдвардом. Чем же я могу помочь?

– Нас интересует ваш брат Корин, – сказала Джаз.

– Он ведь мертв. – Эдвард помрачнел. – Бедняга. Уже лет сорок как.

– Мы знаем, сэр. Видите ли, на днях умер один старый друг Корина, – пояснил Майлз. – Коронер подтвердил самоубийство, однако мы считаем, что эта смерть связана с делом об убийстве, и потому хотим поговорить о вашем брате.

– Ясно, – вздохнул Эдвард. – Как зовут друга?

– Хью Данман, – ответила Джаз.

– Ну конечно, – кивнул Эдвард. – Они были… хорошими друзьями.

– Тогда, сэр, начать придется с вопроса: знали ли вы об их необычайно близких отношениях?

– Боже милостивый, да. Конечно, знал. И я, и все семейство. – Эдвард пристально посмотрел на гостей. – Можно сказать, отчасти именно из-за Хью Данмана я был вынужден поселиться в этом проклятом мавзолее и посвятить ему всю свою жизнь. Корин – мой старший брат. Ему и полагалось унаследовать поместье. Вы в курсе?

– Да, сэр, в курсе, – сочувственно подтвердила Джаз.

– Винить других в собственных ошибках, конечно, не следует, но грешки Корина, вне всякого сомнения, сказались на мне. – Эдвард Конот вздохнул: – В Оксфорде брат пристрастился к наркотикам и сексу. В результате отец перед смертью лишил Корина наследства.

– Значит, вы помните Хью Данмана тех времен?

– О да. Он следовал за Корином по пятам, точно безумно влюбленный ребенок. Корин его тоже любил, но, по-моему, для Хью их отношения значили куда больше.