Шрифт:
– Чудесный вечер! Как же все это напоминает мне старые добрые времена моего детства, когда в доме не было отбоя от гостей! Ни один день не проходил без бриджа, танцев или карт… – Он ласково погладил мягкую обивку старого кресла.
– А вы ведь совсем недавно здесь, если я не ошибаюсь? – приподняла брови Мари. – Пару лет, вы говорили?
– М-м, да-да, все верно… Я, знаете ли, просто хорошо чувствую этот дом… Anschauung 36 , интуитивное познание… Иначе – инсайт, непосредственное постижение… – Йозеф смутился и взъерошил волосы. – М-м, ну, Платон там, эпикурейцы 37 , может, читали, нет?.. Пойду-ка я пораньше спать, завтра нам предстоит долгий день!
36
Anschauung – умственное созерцание или умственное воззрение (нем. Intellectuelle Anschauung) – предполагаемая некоторыми мыслителями способность познавать сверхчувственное не только дискурсивно, в понятиях, но интуитивно, через непосредственное его восприятие. // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. URL:(Дата обращения 23.10.2023.)
37
Эпикурейцы – сторонники философского учения, исходящего из идей Эпикура и его последователей. Эпикуреизм был одним из наиболее влиятельных философских течений в Античности.
Он поспешно поднялся, взял на руки Амадея и удалился, тяжело ступая. Мари проводила его задумчивым взглядом.
Остальные были единодушны в том, что идти спать еще рано, и продолжили игру.
Феликс, в который раз воздав по справедливости отменному глинтвейну, повернулся к Алексею.
– Ну, великий изобретатель дьявольской машины, а вы что же помалкиваете? Придумали уже, как заткнуть доктору рот и скрыть ваши просчеты?
Алексей побледнел и сжал кулаки.
– Да как вы смеете…
– Ну-ну, полегче, – замахал на него руками Феликс. – Я лишь констатирую понятные для каждого здравомыслящего человека факты! Прекрасный глинтвейн, между прочим… – Он поднял стакан и осушил его до дна. – Ясное дело, вам нужно сейчас пораскинуть мозгами, как убрать этого параноика с дороги и расчистить путь для современной науки. А на очевидные вещи не обижаются, так ведь?
– Не понимаю, что вы хотите этим сказать, – тихо сказал Алексей, медленно наливаясь краской.
Жена погладила его по колену и прошептала:
– Тиши, тише, дорогой… Молчи. Просто не обращай внимания.
Она холодно взглянула на Феликса, зрачки ее сузились. «Как кошка, готовая бросится на обидчика, – подумала Мари. – Собранная, губы сжаты в тонкую решительную нить».
Алексей сжал кулаки сильнее, и костяшки пальцев его побелели. Секунда – и он снова взял себя в руки, расслабил кисти, откинулся на спинку стула.
– О, что вы, ну что вы! Дочка, Алексей, ну зачем же быть такими серьезными… – воскликнула мадам Бриль. – Серьезность за картами вообще редко когда приводит к чему-то хорошему. Да и вообще, в жизни так мало вещей, которые стоит принимать близко к сердцу!
– Ну, не скажите, – вмешался Евгений. – Допустим, кусок хорошо прожаренной буженины…
Феликс рассмеялся.
– Мадам Бриль, а тут вы правы, черт возьми! Жизнь – это игра, а не воскресная проповедь, и играть в нее надо уметь красиво и легко!
Он откинул голову назад и усмехнулся. В красном отсвете витражных стекол черты лица его резко выступали из полумрака.
Часы пробили одиннадцать.
Мелисса бросила карты на стол и сердито пнула острой шпилькой пуф.
– Ерунда, а не карты.
Она встала, потянулась, как дикая кошка, прошлась за спинками кресел, заглядывая в карты играющих, и прихватила плед, лежащий на кресле Мари.
– Ничего интересного! – зевнула она. – Чао, скучные люди. Я иду спать.
Мари посмотрела ей вслед.
Она привычно потянулась к кулону на груди, но пальцы ее сжали пустоту. Сердце пропустило удар.
Мари вновь провела ладонью по груди. Да, пусто.
– Проклятье! – прошептала она. – Мой медальон исчез!
Глава 13
Дракона часто изображают с висящей на шее жемчужиной, эмблемой солнца.
В этой жемчужине – его сила.
Если ее отнять, он – безвреден.
Хорхе Луис Борхес…Древние греки пытаются запечатлеть ускользающую красоту в застывшем на века мраморе. Маленький Плутос держит в руках рог изобилия. Праматерь Ева покушается на яблоко из Эдемского сада. Богиня раздора подбрасывает на пиршественный стол золотое яблоко. Синдри выковывает золотое кольцо Драупнир, а мудрая змея Гарафена и птица Гагана охраняют Алатырь-камень.
А простые смертные собирают милые сердцу безделушки – кулоны, фотографии, статуэтки – и берегут их, как зеницу ока.
Испокон веков люди дорожат такими предметами-артефактами, придавая им особое, порой даже волшебное значение. Вещи эти – слепки, метафоры. Слепки остановившегося мгновения, метафоры силы, сосуды чуда. Функция у них не всегда созидательная, а скорее охранительная, оберегающая. Они – связь прошлого с настоящим, связь настоящего с будущим. И дорожим мы, собственно, не предметами, а тем, с чем они нас связывают.