Уперся лбом ей в висок, и, когда Рози наконец открыла глаза, вновь занялся собой. Она облизала пересохшие губы; я совершал толчок за толчком в свой собственный кулак – быстро и грубо. Мышцы моей спины напряглись, в паху начались спазмы. Уже скоро…

– Вот что ты со мной делаешь, Рози…

Она положила руки мне на плечи, потом ее ладони скользнули ниже, и ногти прошлись по моему торсу – от груди к животу.

Я со свистом выдохнул, сильнее сжал пальцы, и шквал желания накрыл меня с головой.

– Можно кончить на тебя, Рози, ангел? Пожалуйста…

– Да, – прошептала она. – Да…

Задрала рубашку, оторвав несколько пуговиц. Еще одно движение вверх-вниз, и извержение началось. Хрипло застонав, я излился на ее гладкую кожу, сжимая член в руке, пока не выдавил последнюю каплю. Ну почему я не в ней? Ах, если бы эти минуты длились вечно…

– Рози, – пробормотал я, прижавшись к стене. Моя горячая плоть продолжала пульсировать, пока бьющие с потолка струи смывали белые потеки с живота девушки. – Estoy a tus pies. A tus pies, preciosa [41] .

Мы еще долго стояли под холодным душем, прислонившись друг к другу головами и вздымающейся грудью. Придя в себя, я выключил воду и молча поднял девушку на руки. Колено запротестовало, и Рози, заметив, что мне тяжело, попыталась соскочить, однако я лишь крепче сжал руки. Так мало нам осталось быть вместе, и это сводило меня с ума. Видимо, потому я ее и не выпустил. Вышел из ванной, и, вместо того чтобы обменяться впечатлениями, молча поставил девушку на пол. Снял с нее мокрую одежду, поцеловал в губы и помог одеться в сухое, а потом позволил ей проделать то же самое со мной.

Время работало против меня. Все было против меня. Вероятно, так написано на роду.

– Я лишь слегка притерлась к бордюру, а ты смотришь так, будто мы переехали белку или еще кого-нибудь.

Я хмыкнула.

– Белку? Серьезно? – спросил Лукас, и Лина метнула на него раздраженный взгляд.

– Ну, например. – Она глянула на Тако и понизила голос почти до шепота: – Просто не хочу говорить, что мы могли, например, сбить собаку, понятно?

Тако заскулил у моих ног, и мужчина, от которого я не отводила глаз всю дорогу до моей квартиры, пробормотал себе под нос:

– Ладно, неважно. Все равно я не собираюсь покрывать тебя перед Аароном. Твой муж мне нравится, и я не желаю нарушать мужскую солидарность.

– Лина, я тоже не намерена молчать о твоем стиле вождения, уж прости, – добавила я.

Подруга закатила глаза.

– Аарон знал, что делает, когда позволил мне воспользоваться его машиной. Он учил меня не бояться сумасшедшего движения в Нью-Йорке, умники.

Лукас незаметно погладил меня по спине, и у меня по коже забегали мурашки.

– Ага, – сказал он, снимая у меня с плеча сумку. – Лина не боится дорог Нью-Йорка – это дорогам следует ее опасаться.

Я рассмеялась, покачала головой и прижала сумку к боку. Забавные они, эти брат с сестрой. А сумку не отдам…

Лукас прищурился.

– Очень смешно, – пробубнила Лина, зарывшись в багажник. – Цирк уехал, клоуны остались.

Лукас не обратил никакого внимания на ее реплику и потянулся к стоящему у моих ног чемодану.

Я тоже не стала отвечать – догадывалась, что значат ее намеки, к тому же была занята – сердито смотрела на Лукаса.

– Тебе нельзя таскать тяжелое.

Он хотел было поспорить, однако, смирившись, вздохнул:

– Да, ты права.

– Говорила же – я всегда права. Дай-ка сюда чемодан.

– Вот еще, – отозвался Лукас и упрямо ухватился за ручку. – Ты права, и все же я не позволю тебе переть этот чувал по лестнице. – Он пожал плечами, и на этот раз прищурилась я, состроив ужасно раздраженную гримасу. – Тебе такие взгляды не идут, Рози. И вообще, у меня от них все поднимается, – тихонько добавил он.

Я разинула рот. Черт, не ожидала от него подобных заявлений, хотя мне понравилось. Очень даже понравилось. Слишком даже.

Хотела почувствовать его руки на своем теле, как несколько часов назад. Впрочем, нет. Теперь он мне нужен был весь, без остатка.

– Preciosa, ну не смотри на меня так, – погрустнел Лукас. – Твои взгляды лишь усугубляют мою проблему.

Лина громко откашлялась, и я быстро обернулась. Ее глаза превратились в узкие щелочки.

– О чем это вы шепчетесь?