«Будут мучить?» — похолодела София.

Герольды (ехавшие справа от командира) были юны: худощавые, с пыльными лицами, большими открытыми глазами, темно-рыжими волосами и легким пушком над верхней губой. Одной рукой они сжимали поводья, другой гладкое древко, вверх которого венчало бархатное знамя, сотканное цветами серебра и белил.

Статный командир, ехавший впереди, спешился. Он был молод и высок, строен и широкоплеч. Темные глаза смотрели с интересом, но без злобы. София могла бы назвать незнакомца красивым, если бы он не был Волком и не являлся врагом ее княжества и Дома.

По мере того, как он подходил, на его губах возникла улыбка. Пока она рассматривала его, молодой воин благородных кровей рассматривал ее. Она была хрупкой, невысокой девчонкой на вид шестнадцати-семнадцати лет, в сером длинном платье с узкими рукавами и высоким глухим воротом. Из-под белой косынки выбивались светло-русые пряди, колыхавшиеся на ветру. В зеленых глазах таился страх. Будущая монашка. Она не вызвала у него абсолютно никакого интереса.

Воин понял, что напугал девушку. Беззаботно улыбнулся и сказал на чистом вэльском:

— Мое имя Святослав. Не бойся. Вреда не причиним.

София выслушала, но доверием к Волкам не прониклась.

— Мы едем в Ипати издалека, — продолжал командир, назвавшийся Святославом. — Позволишь напиться из ручья?

Издревле в Арге говорили на чистом вэльском, а в Лейде — с легким северным оттенком. К примеру, срединцы говорили «ляжут», а северяне «лягут», срединцы предпочитали сказать «носют», а северяне — «носят», срединцы больше акали, а северяне заметно окали. И хотя, вэльский и северный вэльский имел ряд отличий, порой казалось — это один язык, а аргчане и лейдцы — один народ. Однако, София прекрасно знала — это обман и между ними нет ничего общего.

Святослав протянул руку. Добрая улыбка не сходила с его лица, но глаза лучились осторожностью.

Холодевшая от ужаса послушница зачерпнула полный ковш проточной воды и протянула мужчине. Отпив немного, он передал его воеводе, тот — герольдам. Еще трижды девушка черпала воду ковшом, чтобы напоить воинов с севера, и особенно низенького, щуплого, горбившегося старика с копной седых волос, бородой до пят и пронзительно серыми глазами, от взгляда которых пробирал жгучий мороз.

— Благодарим, — молодой командир передал Софии медную посудину.

Затем развернулся и лихо вскочил в седло. Через минуту отряд испарился. Единственным напоминанием о том, что на берегу побывали всадники, явились вырванные комья земли и глубокие отпечатки конских подков.

Выронив ковш, София всплеснула руками и бросилась к монастырю. Она позабыла и о ландышах, и о наполненной бочке. В груди разливалось предчувствие скорой беды. Волки пожаловали на земли Орлов неспроста. Наверняка, князь Будиш что-то натворил, не на шутку разозлив жестоких, бессердечных северян и теперь до войны… рукой подать.

Ноги едва подчинялись. Налетевший порыв ветра, сорвал с головы белую косынку, и в ворота монастыря она влетела с растрепанной косой и глазами полными дикого ужаса.

— Прибыли Уроженцы Дома Серебряного Волка!

Монахини оторопели.

Бледная сестра Агафья то и дело осеняла себя охранным знаком. Сестра Милла, позабыв о пирогах, дрожала, как осиновый лист. А обычно неразговорчивая настоятельница сурово покачала головой:

— Светлая Заря, спаси и сохрани. Это не к добру.

До позднего вечера сестры, собирались группами в саду или трапезной и припоминали слушки о северянах. Особенно, расстаралась Милла. По пути в ризницу она столкнулась с другими сестрами (среди которых была и София) и запричитала:

— Я же вам главного не рассказала. О, Светлая Заря, не дай кому-нибудь пережить такое. Несколько месяцев назад северяне сожгли пограничную деревню. Да! Трое бежавших рассказали, всех, кто встал у них на пути они безжалостно убили. Тех, кто сдался, связали и согнали на площадь. Разожгли огонь, вскипятили воду в огромном чане и бросили туда связанных.

По коридору пронесли вздохи ужаса и сочувствия:

— Звери.

— Как их земля носит?

— Несчастные.

Женщины осенили себя охранным знамением и склонили головы, зашептав молитву об упокоении убиенных.

— Сестра Милла, ты уверена, что это сделали уроженцы Дома Серебряного Волка, а не какие-нибудь каторжники, бежавшие из Соляных рудников Эскера или Копий Галатенска? — Усомнилась одна из женщин.

— Конечно, северяне! — возмутилась Милла. — Даже каторжники не способны на такую жестокость! Вспомните, сестры! Наш государь все время твердит, что досыта насмотрелся на бесчинства лейдцев в пограничье. А там они еще «тихо» себя ведут.

Сестры запричитали, еще раз убедившись, что их соседи — северяне — сущие звери и держаться от них лучше подальше.