— Ладно, высшие силы, — усмехнулся Горбовский почти со злостью, неразборчиво шепча себе под нос: — Если вы там есть, дайте мне знак. Смогу ли я спасти Иру? Чёрт с ним, с этим прощением, да и со вторым шансом тоже. Подавитесь ими! Главное, чтобы она жива осталась. Пусть смотрит, как растёт Ульянка, будет рядом вместе с Максом и Ришкой. Сын ведь ещё не женился, внука нам не заделал! Или внучку. Разве же Ира заслуживает смерти? Хрен со мной, мне припасено место в аду, я уже понял. Но Иру-то, Иру ЗА ЧТО?! Я хочу, я должен её спасти! Смогу ли?..

Небо по-прежнему оставалось непроницаемым и молчаливым. Ничего в нём не вспыхнуло, не заискрило, и даже снег не начался. Всё то же самое… Поздний вечер, полутёмная автомобильная парковка, тусклый фонарь над его лысой башкой, горы снега и машины в ряд.

Никто не желал разговаривать с Виктором и подавать ему какие-то знаки. Что и требовалось доказать. Либо нет никакого Бога, либо он не снизошёл. Верующие вроде считают, что он только с пророками разговаривает? Вот Горбовский, видимо, не пророк.

Виктор опустил голову и уже хотел развернуться к своему автомобилю, как вдруг услышал хлопок — словно кто-то захлопнул дверцу машины. И сразу после этого хлопка с другого конца парковки по направлению к выезду, мерцая фарами, заскользил громоздкий джип.

«Слишком быстро едет», — подумал Горбовский, а после моментально покрылся ледяным потом, когда от машины напротив неожиданно отскочила крошечная детская фигура и, поскользнувшись, распростёрлась на дороге. На той самой дороге, по которой сейчас ехал злополучный джип.

Виктор даже не успел ничего подумать. Просто бросился вперёд, схватил ребёнка за шкирку, а потом вместе с ним прыгнул в ближайший сугроб, прямо в прыжке переворачиваясь на спину, чтобы не раздавить малыша.

Джип просвистел мимо, потом затормозил, и через мгновение раздался полный очумелого страха вопль:

— Б**, вы **ели, что ли?!

Ребёнок, который лежал — точнее, барахтался — у Виктора на груди, заплакал. Спина, хорошенько приложившись о неровные льдины, счищенные с парковки, нещадно ныла. И затылком, кажется, он неплохо так ударился…

— Маришка-а-а-а!!! — послышался отчаянный женский голос, и на Горбовского сверху почти упало ещё одно тело. — Господи!!! Спасибо, спасибо вам!!! Мы только из машины вышли, я наклонилась, чтобы сумки достать, смотрю, а её нет! Ты зачем убежала, дурочка?!

— Мама-а-а-а! — рыдала девочка. Судя по весу, ей было года два-три. Горбовский разжал руки, и она немедленно кинулась маме в объятия.

Господи… Маришка…

— Мужчина? Мужчина, вам плохо?! Вы дрожите… Это озноб? Я сейчас скорую вызову! — тараторила мама по-прежнему плачущей малышки, но Виктор помотал головой.

— Не надо скорую…

Нет, это не был озноб. Он просто смеялся. Лежал и смеялся, глядя в точно такое же, как и минутой назад, равнодушно-чёрное небо, и впервые в жизни благодарил Бога.

Нет, не за ответ. Чёрт его знает, был ли это действительно знак или всё-таки обычное совпадение. Виктор просто радовался, что замешкался, задумался и не уехал сразу с этой дурацкой парковки. Ведь если бы он уехал, то малышки Марины, скорее всего, сейчас не было бы на этом свете.

А знак или не знак — какая разница? Главное, что все живы.

54

Виктор

Утром Горбовский долго гипнотизировал собственный телефон. Запредельно долго. Но выяснилось, что броситься наперерез машине, чтобы спасти ребёнка, намного легче, чем позвонить отцу.

Двенадцать лет… Большой срок. И несмотря на слова Иры о том, что отец давно пожалел о своей категоричности, Виктор всё ещё сомневался. И опасался, что его пошлют вновь. А второй раз, как ни крути, станет последним, больше пытаться «наладить отношения» Виктор точно не станет.

Всё же переборов собственную трусливость, Горбовский нашёл в телефонной книжке номер отца и быстро, пытаясь не думать ни о чём, ткнул пальцем в значок с трубкой. Приложил мобильник к уху и застыл, сглатывая вязкую слюну.

Андрей Вячеславович всегда вставал рано. На часах было одиннадцать утра, поэтому Виктор понимал, что если отец захочет, то примет звонок. На работе он быть просто не мог — пару лет как ушёл на пенсию, теперь только консультировал по телефону или интернету. Но не по выходным. Об этом Виктору говорил Макс. В субботу и воскресенье Горбовский-старший отдыхал.