Жаль, что тем последним летом меня не было рядом, в это время я уже летел на танке через высокую траву и густой кустарник, рвал дикую лесную черемуху и открывал пошире рот при танковых залпах. Я орал во всю глотку песню легионеров из Обитаемого Острова Стругацких, и нырял в нагретые солнцем лужи, не слезая с брони БМП.

Прошло всего два месяца после той встречи в Магадане, и вот я снова вижу её. Теперь в онкологическом отделении рязанской больницы. Не изменилась только её улыбка…

Мама сильно похудела и выглядела очень усталой, глаза были затуманены обезболивающим.

– Ты и потом мне приноси цветы, – гладила мама меня по голове, – в Солотчу. Голос её был таким спокойным и уверенным, что было просто не уместно говорить то, что говорят в таких случаях. Нет! Ну что ты! Всё будет хорошо!

Я просто молчал, стараясь запомнить её голос. Я очень остро чувствовал, что никакого потом не будет, есть только сейчас.

Ночью её не стало.

Похоронили её в Солотче, как она и хотела. А через несколько дней я улетел обратно в Приморье.

И вот я стою у плаца, укрываясь щитом от ледяного ветра и посторонних взглядов. Я пытаюсь вспомнить мамин голос… и не могу. А с плаца доносится:

«…Продолжая выполнять свой воинский долг с оружием, которое нам вручила наша родина… Дальневосточные рубежи нашей родины… Повторяя подвиг наших отцов и дедов, защитивших нашу родину…»

Конец ознакомительного фрагмента.