— С возвращением, сэр, — сказала Марта, дотронувшись до его плеча.

— Я был безумцем, когда решил уехать, — ответил Фредерик, улыбаясь беспечно и счастливо. — Какой он уже большой и как похож на свою маму. — Он осторожно поцеловал Гарета в пушистую челку.

— Папка, — вдруг объявил малыш, достав для этого палец изо рта.

— В самую точку, кроха, — обрадовался Фредерик. — Как же я рад видеть вас...

— А уж я как рада. — И тут девушка не удержалась от слез.

Король протянул ей руку.

— Иди ко мне, детка. — Он обнял прильнувшую к нему Марту. — Все хорошо.

— Вы будете замечательным отцом, — прошептала девушка.

На такие слова Фредерик покачал головой:

— Ага, это после того, что я бросил сына в первый год его жизни. И свою страну. Нет, детка, я негодный отец и негодный Король. В который раз жалею, что корона попала на мою голову.

— Сэр, но об этом жалеете лишь вы один. Не думаю, что кто-то из тех, кто вас знает, думает так же... Тогда, год назад вам было так тяжело... Но теперь вы вернулись, вы ведь хотели и вернулись. И теперь все будет хорошо. Вот если бы еще... — Тут Марта запнулась.

Фредерик вопросительно глянул на нее.

— Если бы вы нашли кого-нибудь, — совсем тихо произнесла она.

— Кого-нибудь себе в жены? — холодно продолжил Король.

— Ну неужели за время своих странствий вы не встретили ни одной пригожей девушки? Их ведь на севере, я слышала, много.

— Всюду полно пригожих девушек. А что с того?

Потом он замолчал... Ему вдруг расхотелось думать о том, что было. То, что есть, занимало гораздо больше: на его руках был сын, глазастый прекрасный малыш, который по-хозяйски дергал пряжку перевязи, что крепила меч на спине, и пыхтел, стараясь дотянуться до рукояти клинка. «Какое сокровище я чуть было не потерял», — подумал он, еще сильней прижав Гарета к груди.

Марта все поняла.

— Пойдемте в замок, сэр. Все так обрадуются вашему приезду, — сказала она...

Он лежал в мягкой траве под цветущими каштанами и наслаждался теплом и легким ветром, полным душистого медового запаха. В его волосах был венок из желтых цветов, и сын, сидевший рядом на траве, щипал оттуда цветки. Всевозможные вкуснейшие яства и столетние добрые вина, которые были на застолье в честь его возвращения, разморили Фредерика. Он почти засыпал. К тому же на поместье тихо опускался вечер.

— Вы всем довольны, сэр? — голос Марты.

Конечно, он всем доволен. Теплая ванна, чистая мягкая домашняя одежда, шикарный обед, песни и танцы красивых девушек, улыбки на лицах, розовый сын, а теперь — темноглазая красавица рядом с ним в саду... После странствий, битв, опасности — это ли не то, к чему он стремился. И Фредерик удовлетворительно кивнул головой.

— Давно ты в няньках у моего шалопая? — спросил он, подняв Гарета над собой на вытянутых руках — малыш звонко захохотал.

— Больше полугода, сэр.

— Я слышал, он зовет тебя мамой.

Марта чуть помедлила с ответом:

— Имя «Марта» ему сложно выговаривать.

— Может быть. — Он прижал сына к себе, и тот затих, уткнувшись личиком в грудь отца... лежать бы так вместе с сыном долго-долго, чувствуя, какой он трогательно теплый, как дышит, как перестукивается сердце с его маленьким сердцем. — Не пора ли тебе спать, непоседа? — улыбнулся, видя, как малыш зевает.

— Да, конечно, уже и звезды появились. — Марта взяла сонного Гарета за руку, поклонилась поднявшемуся Фредерику и пошла с малышом в сторону замка.

Король смотрел ей вслед, и так ему захотелось, чтоб эти пышные волосы были не черными, а огненно рыжими. Чтоб она шла в дом, ведя за руку сына...

Он шел к могиле Коры, срывая по дороге душистые цветы с веток деревьев.

Вот он, этот камень, эта плита, эти строки, которые он сам сочинил. Впервые в жизни он сплел слова в стих. Для кого? Для умершей любимой...

Фредерик усыпал белую плиту цветами, присел рядом, коснулся рукой камня. За день он нагрелся и был приятно-теплым.

— Знала, что найду тебя здесь, — раздался голос дамы Ванды.

Молодой человек чуть пожал плечами, выпрямился.

Она с самого его приезда в замок всем видом давала понять, что жаждет беседовать с ним наедине. Фредерик отметил, что няня сильно постарела за последний год: с трудом ходила, уже опиралась на тросточку и постоянно кряхтела. Но в глазах ее по-прежнему искрила почти безграничная энергия, и голос ничуть не изменился — те же волевые нотки, больше подобающие командиру воинского подразделения, чем почтенной даме. Все-таки она в свое время управляла в отсутствие Фредерика огромным поместьем и довольно успешно.