На руках был больной ребёнок, которому нужно было проводить противовирусную терапию. Я спрашивала себя: что будет дальше с ней и с нами? Это мой единственный ребёнок. И я должна была выбрать правильное решение. Я ни в коем случае не могла успокаивать себя тем, что человеку свойственно ошибаться или сказать себе: «Будь, что будет». Ведь речь шла о здоровье и о будущем моей единственной дочери. Я мать, и я в ответе за своего ребенка. Сейчас я, конечно, понимаю, что человек может чувствовать свои решения. Он может посоветоваться со своей семьёй – не с той семьёй, где есть мама и папа или муж и дети. Нет. У человека ещё есть семья – это семь его тел и его «я».
