— Харашооо? — с видимым удовольствием поинтересовался Кадук.

— Да, спасибо, — поблагодарила я.

— А, у меня еще кое-что есть, — он вновь куда-то унёсся.

Пока дедок где-то в темноте громыхал, в поисках обещанного сюрприза, Кристовский начал рассказывать о нашей спящей красавице.

— Во, — лесовик гордо водрузил на стол огромный бутыль из тёмно-зеленого стекла. — Настоячка! Моя!

Не спросив нашего желания, он плеснул её прямо в наши чашки. Так как я уже допила уже почти весь чай, то мне досталась полноценная порция. Приблизив миску к носу поняла, что пахнет чем-то похожим на бехеровку или другой травяной бальзам. Попробовала на язык — градусов 50! Точно!

— Пей, полезно, — подбодрил меня радушный хозяин.

Перевела взгляд на Кристовского, тот подбадривающе подмигнул, подавляя улыбку. Набралась смелости и отхлебнула. По нёбу разлилось приятное тепло. Казалось, что в воздухе танцуют мелкие сине-зеленые искорки. Стало как-то невероятно уютно в этой дикой, затерянной в чаще и трясине избушке.

— Знааатно, — протянул лесовик.

Несмотря на всю его суету, он внимательно слушал рассказ Глеба.

— Не знаю, не ведаю, что за странное существо вы там откопали в городе. Может она эта. Вовсе и не ведьма, может быть, это у вас там на ЗОЖе выросло, — вновь клокочуще то ли захрюкал, то ли захихикал он и.

Вот вроде бы и сидит где-то на отшибе, а за модными трендами, оказывается, следит в два глаза, восхитилась я!

— Нет. Я проверил. Спит в ней кто-то, знаешь как в матрёшке, а вот кто — не понятно. Даже сеанс провёл, но и с той стороны её не признали. Не бывала она у них. Или была так давно, что забыли… К тебе пришёл не просто так, хочу у тебя перелёт-травы попросить. До души её — или что-то там у неё на этом месте — достучаться хочу. И книгу… помнишь у тебя была. С древними заклятиями, составленная еще до Договора.

— Помню, как не помнить, а вот ты-то помнишь, что доступ к этой книги платный?

— Помню, — глухо согласился Кристовский.

Старичок, которые вызывал у меня всё больше симпатии, хмыкнул и опять куда-то унесся, шаркающей, но сноровистой походкой. Вернулся с огромным ржавым ключом в руках, сдвинув лавку, оказалось, что под ней люк, ведущий в подпол. Своим громадным ключом он его отпер и спустился вниз. Нас с собой не позвал. От его сутолоки в подвале — пол зашёлся ходуном. Хорошо, что посуда была деревянная и не могла разбиться. А вот за бутыль с настойкой я переживала. Но всё обошлось, минут через пять лесовик вернулся к нам с огромной книгой, обернутой на два слоя в кожаный отрез. Местами его тоже разъедала гниль, но до книги она не добралась. Желтые страницы были целыми. Но прежде чем открыть альманах, Глеб взял меня за руку, занёс мой палец над книгой, а похахатывающий Кадук вдруг странно осклабился и впился мне в палец своими мерзкими и острыми зубами. Я закричала, но, видимо, действие настойки было столь сильными, что меня охватил странный озноб. Мой голос не принадлежал мне, и вместо ужаса из меня вырвался лишь протяжный стон, больше похожий на всхлип. Сознание будто разделилось: я одновременно с испугом смотрела на то, как вытекает капля крови на книгу, а с другой была над ситуацией. И видела эту сероватую комнатёнку, жабоподобного старикашку, красавца-мага и раненную девушку, склонившуюся над старинной книгой.

Удивительно, но укус оказался не таким большим, как я думала. Карачун смог филигранно проделать всего две точки-ранки. Когда повинуясь внутренним знаниями или опыту Кристовский решил, что с меня достаточно, он плеснул мне на палец той самой настойки. Я хотела выдернуть руку. Но решила, что действительно не мешает обеззаразить рану. Тем более что кожа удивительным образом начала затягиваться.

— Можно, — удовлетворенно заявил лесовик и облизнулся.

Кристовский начал листать книгу в поисках чего-то определенного. Меня же охватило оцепенение. Будто я качалась на плавных морских волнах. Практически в такт со мной Кадук раскачивался на табуретке, поглядывая в потолок и причмокивая. Не могу сказать, сколько так прошло времени. Но на улице уже начало светать, когда Кристовский выпалил:

— Нашёл! Это она!

На странице была схематично изображена девушка, действительно очень похожая на ту, что сейчас лежала в нашем офисе. Пересняв все данные на телефон, он начали прощаться. Мне было тяжело говорить, блаженная апатия еще не отпустила меня. Поэтому лишь размыто улыбалась и кивала головой в ритме внутренней музыки.

Пока мы не ушли, Лесовик шмыгнул куда-то на чердак, притащив оттуда пахучие травы, корешки и снадобья в очень грязных, замызганных, но крепко сшитых льняных мешочках. Что было в пакете, который оставил ему Кристовский, — не знаю. Но полагаю то, что не найдёшь в болтах, а можно лишь купить в супер-маркете на большой земле. Ко мне постепенно возвращалось сознание, а с ним же наваливалась сильнейщая усталость.

Обратный путь к машине мы преодолели также: я на руках у Глеба.

— Прости, — сказал он, когда мы уже отъехали. — Я знал, что для тебя это относительно безопасно. А книга требует крови непосвященных. Именно в первую секунду, когда ты не ожидаешь, что случится, организмом вырабатываются вещества, которые питают книгу. У меня не было другого выбора.

— Если это поможет той девушки, то ничего страшного, — смиренно отозвалась я, теперь мне было лучше понятна его мотивация.

И стоит признать, что я поступила бы также.

— Но теперь нам нужна еще одна вещь… И я не представляю, где её достать.

— А что именно мы ищем?

— То, что поможет нам вступить в переговоры с истинной сущностью незнакомки и понять, почему она так задержалась на земле.

Первое, что удивило меня, когда мы вошли в офис: огарки остались практически в том же размере, какими мы их оставили. Мне казалось, что они должны были догореть и потухнуть. Но нет. Предрассветный серый сумрак смешивался с их бледным свеченим. Девушка лежала точно также как, когда мы уходили. Кристовский подошёл к ней, дунул, затушив все пламя одновременно. Приветственно мяукнув, кот шмыгнул куда-то за шкаф. Всем своим видом показывая, что его вахта закончена.