Возможно, убийца был там все время.

Когда Селин проснулась, давно рассвело и она поняла, что проспала всё утро. Она быстро встала и начала одевать своё старое красное платье, стараясь не смотреть на сестру. Та лежала с открытыми глазами, закутавшись в одеяло. Огонь давно погас.

Они не говорили о том, что случилось прошлой ночью. Селин хотелось избежать вопросов — только не сейчас — и Амели понимала это.

Взглянув на туалетный столик, она заметила, что миниатюра с изображением женщины вновь стоял напротив зеркала. Должно быть, Хельга нашла его и поставила обратно.

— Ты спешишь? — Амели села в кровати.

Момент был неловким. Все эти годы, осиротев, они пережили вместе, ничего не скрывая друг от друга. Амели имеет право всё знать. Но Селин ощущала себя слишком потрясенной, виноватой и напуганной, чтобы сейчас признаться в своих недавно открывшихся способностях.

— Я иду к Яромиру, — сказала она. — Надо посмотреть, не случилось ли еще что-то.

Амели откинулась назад. В ее глазах промелькнула боль.

Селин метнулась к двери. — Я обещаю, мы поговорим позже. — Она рванула дверь на себя, отчаянно нуждаясь в одиночестве. — Я обещаю.

Выйдя из комнаты, она закрыла за собой дверь и сделала глубокий вдох. У неё не было намерения идти к Яромиру. Он был последним человеком, которого она хотела видеть. Хорошо, предпоследним: видеть Амели прямо сейчас было бы гораздо хуже.

Так что она решила немного пройтись, собраться с мыслями и прийти в себя, благо пространство замка это позволяло. Но едва она сделала несколько шагов, как коридорное эхо донесло звуки ворчания и топота ног. Селин увидела Хельгу, несущую поднос с чаем. Старая женщина остановилась, увидев девушку.

— Уже на ногах? — спросила Хельга. — Огонь в очаге конечно погас, да и ты не завтракала.

Этим утром голова старушки была повязана платком грязно-оранжевого цвета, который съехал набекрень, отчего Хельга выглядела кособокой. Она прищурилась, разглядывая лицо Селин.

— Хм, — сказала она и поставила поднос на пол. Затем налила кружку чая и, держа ее на весу, произнесла. — Я понимаю, этой ночью случилось многое. Но ты не можешь пройти мимо. Ты — одарённая.

Селин вздохнула. Хельга как будто знает больше, чем должна, и это вызывало тревогу. Но старушка продолжала протягивать кружку. От кружки поднимался пар, и пахло чем-то пряным и сладким. Казалось бы, праздничный ужин был только вчера, но Селин после стольких событий была очень голодна. Решившись, она протянула руку за кружкой.

— Хорошая девочка, — с удовлетворением в голосе сказала Хельга. — Ты скоро обретёшь себя. И твоя сестра тоже, но её путь будет дольше. Две стороны одной монеты. Будущее и прошлое.

Что всё это значит?

Селин хотела ответить, но не знала, что. Старая женщина указала ей на другую сторону коридора. — Иди туда, моя девочка. Иди, пока не достигнешь лестницы, ведущей вверх. Стены там покрывает бесполезная мазня. Так ты сможешь объяснить своё появление.

Селин моргнула. Она понятия не имела, о чём говорит Хельга, но ей и самой хотелось уйти из этого коридора. — Спасибо, — выдавила она, и поспешила прочь, сжимая в руках дымящуюся кружку чая.

Селин не хотелось думать о прошлой ночи, о том, что она не смогла изменить будущее, которое она так ясно видела… Которое она должна была изменить.

Как и было обещано, она нашла лестницу дальше по коридору и начала подниматься, стараясь не расплескать чай. Лестница была винтовой, и здесь было темнее, чем она ожидала: вдоль стен не было светильников. Наверху оказался широкий коридор, почти зала. Неяркое солнце скупо бросало лучи сквозь высокие узкие окна. Возможно, это были бойницы для лучников. С другой стороны на стене висели огромные портреты в позолоченных рамах. Некоторые были в длину даже выше Селин, а богато украшенные рамы оказались шире ее руки. Сделав последний глоток, девушка поставила кружку на пол, и вошла в залу.

Пыльная паутина покрывала потолок и даже некоторые из картин. Даже тусклого света было достаточно, чтобы понять, что залой пренебрегали. Местами рамы были покрыты отметинами зубов, будто их грызли крысы.

Неужели слуги не заботятся об этом месте?

Когда глаза привыкли к полумраку, Селин внимательней взглянула на первый портрет. На тёмном фоне был изображен высокомерный мужчина средних лет с бородой, тронутой сединой. Меч на боку, рядом пес кремового цвета. Вероятно, один из предков княжича.