«Выбранный товар оплачен и будет доставлен в течение двух часов. «Киберлайф» благодарит вас за покупку!» — обработала заказ система.

— Соринка в глаз попала? — заботливо поинтересовалась Мари, заметив, как Коннор принялся отрывисто моргать.

— Да, — солгал по привычке, — но уже порядок.

Напряжение Хэнка словно передалось по воздуху и проникло в сознание Коннора. Он уже прокручивал в голове, с какой интонацией прозвучат упрёки Андерсона, под каким углом будут нахмурены седые брови и как много убедительности тот постарается вложить в свою гневную речь. Ни в коем случае нельзя поддаваться, муки совести сейчас излишни. Они помешают выполнить задачу.

«Какой же он всё-таки лжец и дипломат. Был и есть, — поймал себя Хэнк на давно выброшенной из головы мысли, впившейся вновь под кожу подобно отравленной игле. — Я могу считать его сыном, могу быть убеждён, что он способен на любовь, могу видеть в нём такой уровень эмпатии, какой некоторым человеческим индивидуумам просто не доступен, но он никогда не переставал быть тем, кем его создали. Разница между Коннором-машиной и Коннором-девиантом лишь в том, что второй может испытывать муки совести, прежде вообще не предписанные программой… Хах, хотя, может, и они были предписаны! Может, именно это и входило в планы говнюка Камски. Как бы мне ни хотелось думать иначе, порой я забываю, что девианты не люди — по-прежнему машины, и даже в их нелогичных поступках всё равно есть холодный, машинный расчёт».

Во дворе послышался скрип колёс, стих звук двигателя, хлопнула дверь автомобиля, следом раздался элегантный стук каблуков, а за ним настойчивый звонок.

— Кажись, за тобой, мелочь. — Хэнк кивнул в сторону двери.

— Домой совсем не хочется…

Спустила ноги со стула, влезла в большие драные «ходули» Андерсона и побежала открывать входную дверь.

Хэнк продолжал буравить взглядом Коннора, но тот сделал вид, якобы не заметил этого: спокойно поднялся и убрал со стола грязную посуду. В прихожей началась возня, и внезапно раздался испуганный женский крик.

— Господи, это что, медведь?!

— Это собака, Кларисса, сенбернар — порода такая. Он вообще безобидный, не бойся ты так, — успокаивала сквозь смех Мари.

Коннор вышел навстречу миссис Эванс, застав её боязливо вжавшейся в стенку и прижимающей к себе золотистый клатч. Оглядев её с ног до головы — от стильного красного жакета до лакированных туфель — он спросил себя: «Интересно, как так вышло, что эта эффектная женщина выбрала мистера Эванса? Визуально они само воплощение мезальянса». Вернув себе самообладание, Кларисса поправила выбившиеся из причёски пряди и суетливо подошла к падчерице.

— Мими, я так переживала за тебя! Как проснулась, места себе не находила. И как только Роджер ещё на работу смог после этого спокойно уйти? — Она с сочувствием взъерошила светлые волосы Мари.

— Папа однажды мне сказал, что он доверяет Коннору, думаю, поэтому и не стал паниковать.

— Спасибо, что присмотрели за ней, мистер Андерсон. — Кларисса обернулась к Коннору с выражением подлинной благодарности на своём красивом точёном лице.

Коннор на долю секунды прикрыл веки и едва заметно мотнул головой: к нему редко обращались подобным образом, и это всё ещё казалось чем-то необычным. Он ответил миссис Эванс скромным кивком.

— Ладно, я переоденусь тогда быстренько, и поедем. Принеси, пожалуйста, мои вещи из машины.

Мария направилась в сторону ванной комнаты.

— Ой… ты знаешь, Мими, я что-то совсем про них забыла. Собиралась в спешке и всё оставила дома, — сбивчиво стала оправдываться Кларисса. Взглянув на падчерицу, она ощутила неминуемое приближение шторма.

— Да ты всегда так! — Капризно сжала кулачки Мари, и её щёки залило краской. — Постоянно не обращаешь внимания на что-то действительно важное для меня! — она перешла на крик, её глаза наполнились влагой. — Ну, я же попросила тебя…

— Мими, детка, прости меня, глупую. Я просто вся на нервах была, я…

— Ненавижу тебя! Вечно всё портишь! Как же ненавижу! Ненавижу!

Прижала ладони к лицу и громко зарыдала.

— Мари… — Коннор поначалу оторопел, уставившись на её воющую содрогающуюся фигурку, затем медленно протянул к ней руку.

— И ты тоже отстань от меня! — огрызнулась она на него, как дикий щенок. — Не смей меня успокаивать! — предугадав его намерения, продолжала изводить саму себя злостью.

Мари казалось, что хуже и быть не может: вчерашний ужас, километры босиком, растерянность, теперь ещё Кларисса со своей забывчивостью, а Коннор с манипуляциями её настроением — всё вокруг окрасилось в мутно-кровавый цвет, все и всё — угроза. Единственное, что осталось в её власти — это крик. И она кричала.

— Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! — В бреду вцепилась в корни волос и зажмурилась. — Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу себя!..

Она кричала и роняла слёзы, не заметив, как её вопль начал таять где-то у чужого плеча, а вокруг неё смыкались тепло и мягкость. Опять обнимал её — проклятый! Да чтоб его, так нечестно! Нечестно… Да и наплевать.

Её ноги отпружинились от пола, тело запарило в невесомости и через несколько мгновений приземлилось на гладкую обивку автомобильного салона. Открыла глаза и взглянула на удаляющуюся от неё каштановую макушку. Чуть поодаль нервно докуривала тонкую сигарету Кларисса, обескураженно наблюдая за спокойными действиями Коннора.