Хэнк бросил удивлённый взгляд на ботинки Коннора, скинутые в беспорядке, и подумал, что замечал за ним такое лишь однажды — на первое Рождество, которое они праздновали в компании Мари.

— И я вообще-то серьёзно. Как только мне станет лучше, сразу же выйду на работу. Анализ мест преступлений — занятие не травмоопасное, как и разгребание документации. Да и Фаулер будет счастлив разгрузить остальных, к то-му же… я… я… за-ды-хаюсь, Хэнк… апчхи!

— Иисусе, — еле сдерживая улыбку, протянул Андерсон. — Будь здоров.

— Это всего лишь шерсть Сумо. Застряла… у меня в ноздрях. — Коннор зажмурился, мотнув головой. — Нет, это и раньше случалось, но тогда мне было всё равно.

— Да уж, когда-нибудь я привыкну. Да и ты тоже. Не забывай только рот прикрывать, это должно войти в привычку.

— Я ещё пожалею об этом, — сыронизировал в ответ.

— Похоже, что уже.

— Это просто шутка. — Коннор подошёл к кухонной раковине и принялся намывать руки. — Я не жалею о том, что сделал. Я как будто, не знаю, утратил ясность цели. — Он закрутил ручки крана и обессиленно приземлился на стул. — Там, в четырёх белых стенах лаборатории, под раздражающие гудки приборов я почти забыл, зачем решился на перемены.

— Но тебе ведь понравился дождь? — с задоринкой спросил Хэнк, нарезая овощи. — Знаешь, не сегодня-завтра сюда прибежит твой беловолосый дьяволёнок, поцелует твою изумлённую морду, и уж тогда-то, уверен, ясность цели к тебе вернётся. — Он посмотрел через плечо и с удовлетворением заметил на губах Коннора мальчишескую улыбку.

Сквозь мрак забвения, лишённый сновидений, он ощутил прохладное прикосновение дождя. Большая капля скатилась по скуле, затем другая прочертила дугу брови и застыла у виска. Нежнее. Смелее. Тёплый бархат обвёл линию губ и скользнул по щеке. Горьковатый запах листвы смешался с цветочной сладостью духов и тяжестью сигаретного дыма. «Приехал и даже не удосужился позвонить. Прибить тебя мало», — ласково и тихо пробубнила себе под нос, обогнув пальчиками его подбородок. Задержал дыхание, не открывал глаз, боясь, что это невозможное мгновение тотчас испарится. В тишине, пропитанной шипением и треском огня в камине, раздавался мерный шум ливня за окном. «Капли дождя» продолжали гладить его кожу. Целую вечность.

Глубокий вдох, длинный выдох — разомкнул сонные веки и увидел перед собой лицо Мари, обрамлённое тусклым светом пламени и укрытое полутенью.

— Привет, мой бравый Хартиган. — Мари забавно вздёрнула брови и качнула растрёпанной головой.

— Прости, что не сказал о своём возвращении, — шепнул он измученным голосом, не переставая любоваться ею.

— Ты, конечно, скотина, но это ничего, спишу на усталость от работы.

— И не надоело тебе делать мне поблажки?

— Ещё как, — ответила она и пожала плечами, капризно поджав губы, — но у меня и выбора особо нет.

Мари чуть отклонилась назад и потянулась с протяжным стоном, затем потёрла глаза и уставилась в окно, в пасмурную темноту, разрезаемую слабым блеском холодных капель. На её любимой чёрной футболке горел красно-зелёными тонами принт с Алой Ведьмой и Вижном?{?}[Ванда Максимофф и Вижн? — супергерои, персонажи Вселенной комиксов Марвел, а также Кинематографической вселенной Марвел. Супруги Ванда и Вижн воплощают любовь между человеком и андроидом.], и Коннор сосредоточил взгляд на ярком узоре, сплетённом из романтики и сверхъестественной мощи. На журнальном столике неопрятной горкой были сложены учебные тетради и планшет, усыпанные разноцветными ручками и стикерами.

— Успела закончить? — Он кивнул в сторону её школьных принадлежностей.

— Агась, там легкотня одна задана была. Самые отсталые в состоянии сделать, но только не наш новенький! — Мари недовольно закатила глаза. — Он такой странный: прикидывается тупым, чтобы подкатить ко мне с просьбой помочь ему сделать домашку… Бродячий цирк, блин, какой-то. И ведь неловко даже сказать ему, что этот театр одного актёра уже давно спалили.

— Если тебя это бесит, так и скажи ему.

— Он вчера зачем-то накидал мне в сообщениях свои любимые музыкальные группы и фильмы. — Мари заметно оживилась и замахала руками в такт своему рассказу. — Я не допыталась у него, как это связано с органической химией, но послушала несколько его любимых песен. Они оказались очень даже ничего.

— Ладно, а как там…

— Недавно набился проводить меня до дома, хотя я была не в настроении для компании. — Не унималась в привычной манере, не обратив внимания, что её друг начал отвечать. — И ещё дождь стал поливать, а я забыла дома зонт, так он мне свой отдал, а сам накинул один только капюшон толстовки на свою дурную голову. Кажется, это было очень мило.

На лице Мари проступил румянец, а в чертах залегло выражение фальшивого высокомерия, за которым она обычно прятала уязвимость и подлинные чувства. «Этот парень ей хоть немножко да нравится. Она как минимум в восторге, что симпатична ему».

Его новое сердце учащённо забилось, разгоняя по венам искусственную кровь. Пальцы Коннора мелкими шажочками добрались до края дивана. Потянулся и ухватил её за руку, с трепетом прижал тёплую ладонь обратно к своей щеке, и его внутренности сжались не то от страха, не то от боли. Мари никогда раньше не наблюдала в движениях Коннора собственничества и не выносила, когда кто-либо притрагивался к ней подобным образом. Но его прикосновение опалило её: «Почему мне это так понравилось?.. Наверное, в этом было что-то неправильное. А Коннор всё время печётся о том, как бы чего неправильного не сделать в моём присутствии».