– Конечно, назову! – небрежно пожала плечам Шарлотта. – У полковника Уварова. Знаете такого?

– Фёдор Борисович Уваров? Глава Кавказского окружного интендантского управления? Да, я его знаю.

Скепсис Руднева сменился напряжённой заинтересованностью, но он не подал вида.

– При каких же обстоятельствах полковник рассказал вам про документ? – ровно спросил он.

– On a un interet commercial commun (фр. Нас объединяет коммерческий вопрос), – объяснила заводовладелица. – Мои предприятия кое-что поставляют для нужд Кавказского фронта. Естественно, что le contrat (фр. контракт) требует определенной благодарности с моей стороны…

Цинизм, звучавший в словах женщины, неприятно резанул Рудневу слух, а предположение о характере благодарности неожиданно всколыхнуло в его душе гневно-гадливую эмоцию по отношению к пройдохе-полковнику. Руднев внезапно понял, что окажись Уваров сейчас рядом, он бы с превеликим удовольствием влепил тому оплеуху, а потом с радостью бы принял вызов и пристрелил негодяя.

Вся эта сумятица чувств в полной мере отразилась на лице Дмитрия Николаевича, и Шарлотта это не только заметила, но абсолютно правильно поняла.

– Theodore получает от меня не ту плату, о которой вы подумали, – усмехнулась она. – Rembourse feminin (фр. платить по-женски) было бы для этого coquin (фр. мерзавец)… – француженка ткнула вилочкой в кремовую шапку пирожного, – …как вы там говорите?… слишком много масла!

– Слишком жирно… – подсказал Руднев и не удержался от улыбки, причиной которой была не столько забавно искажённая фигура речи, сколько злорадство, хотя и мелочное по его же собственному пониманию, но пролившееся на душу елеем.

– Вот именно!.. Я расплачиваюсь с полковником старыми добрыми деньгами. Это устраивает нас обоих.

– Так как же он вам проболтался?

– Он не то чтобы проболтался мне. Я подслушала случайно. Theodore явился ко мне за очередным le paiement (фр. платежом). Он очень предусмотрителен, всегда сам назначает время и место и берёт только золотом. Мы пересекаемся исключительно во время приёмов, чтобы наши встречи выглядели commun (фр. обыкновенно). В тот раз он пришёл, когда у меня собралось небольшое le monde (фр. общество). Внезапно ему передали какой-то официальный пакет. Theodore прочитал и очень заволновался. Даже испугался, как мне показалось. Он попросил разрешения позвонить из моего кабинета, и я разрешила, но решила подслушать. Я опасалась, что происходит что-то, что может касаться моих интересов. Avoir de mauvaises consequences (фр. Иметь нехорошие последствия). Вот тогда я всё и услышала.

– Что именно вы услышали?

– Theodore кричал на кого-то. Говорил, что это всё Мизинец, что только он мог стащить документ из царской канцелярии, что больше некому, и что теперь все они рискуют головой, если дело вскроется. Полковник обещался удавить Мизинца и высказывал ещё что-то о его матери… Это же такое русское ругательство, да?

– Да, очень грубое ругательство… А что он говорил про грузинского Михаила и болгарского Ивана? Вы поняли, о ком была речь?

– Нет, не поняла. Я даже подумала тогда, что речь шла не о людях. Уваров сказал, что грузинского Михаила и болгарского Ивана постараются продать в первую очередь.

– Продать? Вы не ошибаетесь?

– Не ошибаюсь! Я ещё подумала, что полковник говорит о каком-то оружии, используя грифованые названия. Вы же понимаете, что для меня крайне важны подобные вопросы. Мой le activite (фр. бизнес) напрямую связан с производством оружия. Поэтому я заволновалась, решила выяснить подробности и рассказала все le prince Paul взамен на обещание держать меня в курсе, если история действительно окажется связана с моими деловыми интересами…

Шарлотта осеклась, беззастенчивая деловитость с неё разом слетела. Женщина потупила взгляд и тихо спросила:

– Vous pensez que cette histoire tue le prince Paul? (фр. Вы думаете, что эта история и убила князя Павла?)

– Je sais pas… (фр. Я не знаю) – не стал обманывать женщину Руднев.

Это было далеко не единственное сомнение, не дающее покоя Дмитрию Николаевичу. Он по-прежнему не был уверен, что может доверять словам мадам Атталь.

– Что сказал вам Павел Сергеевич, кода вы рассказали ему про подслушанный разговор? – спросил Руднев после недолгой паузы.

– Он только посмеялся надо мной! – Шарлотта досадливо тряхнула каштановыми локонами. – Сказал, что в роли шпионки я абсолютно обворожительна, и велел мне не забивать себе голову всякой чепухой.

Мадам Атталь сердито поковыряла вилочкой пирожное, а потом вдруг оживлённо добавила:

– Но знаете, Дмитрий, я уверена, что Paul заинтересовался моим рассказом! Не знаю, как вам это объяснить, но я это почувствовала. Вы понимаете?..

Дмитрий Николаевич не ответил. Его внимание в этот момент привлёк происходящий у входа в ресторан диалог метрдотеля с каким-то человеком, стоящим так, что его не было видно из-за собеседника. Руднев заметил, что метрдотель несколько раз повернулся в их сторону, очевидно указывая неизвестному на их столик.