– Но почему вы пришли со всем этим ко мне?

– Вы член правления гильдии капитанов. Если бы я по-прежнему оставался штурманом, то обратился бы к одному из старейшин гильдии штурманов и боцманов.

– Да, вы правы, - задумчиво протянул Карфангер.
– Но, надеюсь, вам понятно, какие последствия будет иметь для меня эта история, если я сообщу о ней адмиралтейству?

– Не совсем...
– Шредер недоуменно глядел в затылок Карфангеру, стоявшему спиной к нему у кормового окна.

Помолчав, тот ответил:

– Вам известны мои размышления по поводу создания принадлежащей городу эскадры фрегатов для охраны торговых караванов. Следовательно, вы можете себе представить, как "обрадуется" Утенхольт, если этот замысел будет осуществлен.

– Да он просто взбесится!

– Безусловно. И во мне он будет видеть зачинщика всех этих нововведений и, таким образом, своего главного противника. А в настоящее время мне меньше всего хотелось бы портить отношения с Утенхольтом.

– Но я не понимаю, причем тут Утенхольт.

Пришлось Карфангеру разъяснить ему всю предполагаемую подоплеку взаимоотношений судовладельца с хозяином "Летучей рыбы".

– Одним словом, я займусь всем этим, - заключил Карфангер, - пусть даже мне придется порой труднее, чем в морском бою. Как и там, кто-то должен нанести первый удар, на этот раз его хочу нанести я. Может быть, этот удар придется в пустоту - кто знает; поживем - увидим.

И Берент Карфангер, не откладывая дела в долгий ящик, на следующее же утро отправился в адмиралтейство. Сразу после полудня в "Летучую рыбу" явились секретарь адмиралтейства Рихард Шредер, член коллегии Иоахим Анкельман, шкипер Клаус Кольбранд, депутат конвойной коллегии Петер Бурместер и Карфангер. Без долгих предисловий они потребовали у трактирщика кассовые счета и приходно-расходную книгу, "чтобы проверить состояние дел", как выразился секретарь адмиралтейства. Йохен Мартенс с готовностью открыл ларец, извлек оттуда требуемые бумаги и вручил их господину Анкельману, который тотчас углубился в их изучение. Рихард Шредер не спускал глаз с трактирщика, хотя и усиленно делал вид, будто тщательно суммирует колонки цифр в приходно-расходной книге.

Так прошло около часа, пока Йохен Мартенс не попросил позволения выглянуть на минутку в трактир проверить, все ли там в порядке. Трактирщика отпустили. Через несколько минут он вернулся и занял позицию в непосредственной близости от ларца с деньгами, крышка которого была по-прежнему откинута.

Рихард Шредер насторожился, хотя со стороны казалось, будто он ещё усерднее занялся подсчетом цифр, покрывавших страницы приходно-расходной книги. Не прошло и минуты, как он краем глаза приметил, что Йохен Мартенс собирается незаметно сунуть в ларец кожаный кошелек.

– Стойте! Что это вы там делаете?
– воскликнул Шредер. Испуганный трактирщик вздрогнул, и кошелек, выскользнув из его пальцев, шлепнулся не в ларец, а прямо ему под ноги. Все взоры тотчас обратились на него.

– Что это значит?
– грозно вопросил господин Анкельман.

Йохен Мартенс принялся извиняться, заикаясь и путаясь, объяснять, что по забывчивости не внес вовремя в кассу последние платежи. Пусть почтенные господа не гневаются на него за это - ведь деньги все, до последнего гроша, в кассе.

– Значит, вы из собственного кошелька внесли в выкупную кассу деньги, которые одолжили из неё Михелю Зиверсу?
– спросил Рихард Шредер.

– Какому Михелю Зиверсу? Деньги из кассы?!
– трактирщик изобразил на лице крайнюю степень удивления.
– Ума не приложу, отчего вы задаете такой вопрос, господин Шредер?

– А оттого, что вы теперь получите свои денежки обратно не раньше, чем рак на горе свистнет. Разве только вы так подружитесь с адмиралом лордапротектора Англии Блейком, что он заплатит вам долги Михеля Зиверса.

Йохен Мартенс в полном смятении переводил взгляд с одного из присутствующих на другого, пока господин Анкельман не объяснил ему, где теперь пребывает его должник.

Выходит, он сбежал на английский военный корабль?
– по-прежнему не мог уразуметь случившегося трактирщик.

– Сбежал? Насколько мне известно, Мартенс, вы сами много лет ходили в море и знаете, что на английский военный корабль добровольно не бежит никто, даже те, кто задолжал тысячу дукатов. Уж лучше сразу наняться к дьяволу в преисподнюю. Нет, господин трактирщик, вашего должника завербовали насильно. А незадолго до этого Михель Зиверс по пьяному делу проболтался насчет вашей сделки.

Тут Йохен Мартенс окончательно убедился, что отвертеться ему не удастся, и голосом кающегося грешника забормотал:

– Ну да, конечно, почтенные господа совершенно правы: во всем должен быть порядок; и тут я дал маху, согласившись таким способом выручить молодого Зиверса, когда он оказался на мели. Верно, мне следовало сначала раскрыть свой собственный кошелек, но что было делать, если в тот день пришлось выложить деньги за целую подводу с бочками любекского пива и за всякий другой товар. Да, я многим помогал в трудный час, не только Михелю Зиверсу, слава Богу, кой-какие деньжата у меня водятся.