– Скажите, кажутся ли вам члены фигуры пропорциональными?

– Безусловно, - ответил Карфангер, посмотрев вверх.

Тогда мастер отвел его к противоположной стене и задал тот же вопрос. Карфангер вынужден был не без удивления признать, что ноги фигуры представляются ему чересчур длинными, и поднятая вверх рука с мечом кажется длиннее другой, вытянутой в сторону. Снова подойдя к двери и посмотрев на ангела, он сказал:

– Если смотреть отсюда, то все становится на свои места. Значит, все дело в том, под каким углом смотрят на фигуру. Более острый угол укорачивает горизонтали; я полагаю, эта фигура предназначена для расположения именно на такой высоте?

– Совершенно верно, - отозвался резчик, - она будет стоять над кафедрой проповедника, так что придется задирать голову, чтобы её рассмотреть. Иначе с фигурой императора Леопольда: она будет находиться примерно на высоте глаз, и смотреть на неё будут, как правило, издалека. Что же, по-вашему, можно было бы разглядеть, если бы её пропорции были правильными? Предположим, вы смотрите на неё с расстояния в два-три, а то и все четыре кабельтовых?

– Подробностей, пожалуй, не разглядишь, - согласился Карфангер.
– И вы, стало быть, намеренно увеличили те детали, которые кажутся вам наиболее важными?

– Да, именно так. Пусть каждый, кто повстречает в море этот фрегат, сразу увидит сверкающую императорскую корону, золотой скипетр и державу. В этом и заключался мой замысел, господин Карфангер. Удовлетворены ли вы объяснением?

– Благодарю вас, мастер, вы все продумали наилучшим образом, - сказал Карфангер, пожимая Кристиану Прехту руку.

Вейна подбежала к отцу, крича на ходу:

– Отец, посмотрите, что мне подарил старший подмастерье господин Бертольд!

Это была деревянная скульптура чуть ли не в полсажени высотой. По лицу Карфангера было видно, что он колеблется, не зная, позволить ли ребенку принять такой ценный подарок. Заметив это, старший подмастерье сказал:

– Не лишайте ребенка радости, господин капитан. Это - всего лишь модель, предназначавшаяся для "Герба Гамбурга". Настоящие украшения для носа судна мы делаем из дуба.
– И мастер стал засовывать скульптуру в мешок из грубого полотна, в которых обычно готовые произведения разносились заказчикам.

Анна Карфангер вдруг смертельно побледнела и пошатнулась. В её памяти всплыла страшная картина: тельце её малыша Иоханна, умершего во время чумы, опускают в такой же полотняный мешок...

– Что с тобой, Анна?
– встревоженно спросил Карфангер, подхватывая жену.
– Тебе нездоровится? Прости, я, кажется, был слишком груб там, на берегу.

Анна медленно покачала головой.

– Нет-нет, что ты, это я была неправа.
– И шепнула ему на ухо: - У Вейны скоро опять будет братик, Берент, уже этим летом...

Карфангер отправил Анну с Вейной домой в портшезе, а сам опять спустился к Эльбе, к месту осмолки кораблей, где уже стоял "Леопольд Первый". Карфангер пришел вовремя: только что привезли нижние мачты и как раз собирались их ставить. Уже были подготовлены рычаги и кранцы для первой - фок-мачты высотой в добрых шестьдесят футов. Мастерам понадобился целый час на то, чтобы поднять её и привести в вертикальное положение. И тогда Карфангер достал из своего кошелька золотой гульден и обратился к мастеру-такелажнику:

– Сделаем все так, как предписывает обычай!

Согласно давнему поверью, золотая монета, положенная в гнездо фокмачты перед её установкой, должна была отводить от корабля все напасти. Конечно, Карфангер не верил в чудодейственную силу этого обряда, тем не менее спустился в трюм корабля и собственноручно опустил монету в гнездо мачты, которая тотчас же была установлена.

Вновь поднявшись на палубу, Карфангер спросил корабелов, не забыли ли они употребить при строительстве фрегата и краденое дерево, чтобы судно хорошо ходило под парусами - этого требовал ещё один давний обычай.

Мастера стали переглядываться между собой и пожимать плечами. Тогда Карфангер вновь полез в кошелек и выложил ещё несколько талеров.

– После трудового дня неплохо будет как следует промочить горло, сказал он, как бы между прочим.

Один из пожилых подмастерьев выступил вперед.

– За кражу полагается виселица, господин капитан, поэтому про такие дела стараются много не рассказывать. Но что поделаешь, если так велит обычай. Пойдемте, покажу вам кое-что.

Он подвел Карфангера к трапу квартердека и указал на верхние ступеньки:

– Знакомо ли вам это дерево, господин капитан?

Карфангер сделал вид, что тщательно осматривает ступеньки, затем выпрямился и решительно заявил:

– Доска для этих ступенек взята из настила главной палубы моего флейта "Дельфин".

– Верно, - сказал подмастерье, - это одна из досок, которые вы прошлой осенью велели заменить.

– Видите, - Карфангер улыбнулся, - как хорошо я знаю свои корабли.
– С этими словами он простился и отправился домой.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ