– Что ж так загадочно-то, может уже пояснишь, блин?

Она снова выпила, на этот раз прямо из бутылки.

– Да чего объяснять, я из небольшого уральского города. Училась в самой обычной школе, жила на окраине. Но я училась хорошо. В итоге в Москву поступила. Там на одной из тусовок познакомилась с финном, Теему его звали. Ну и в общем завязалось у нас. Я еще понимаешь, обалдела тогда – еще вчера минус сорок, сугробы и непонятно, что дальше, а сейчас – Москва, иностранец ухаживает. А он старше меня, на десять лет, в столице по работе жил. Отношения, любовь, все классно было, но потом у Теему контракт закончился, и он сказал, что ему пора уезжать. Я давай рыдать, типа, а что будет с нами, как мы дальше? И тут он неожиданно мне выдал, что ждать меня еще три года не готов, но готов забрать с собой. Я, конечно, охренела. Вообще не ожидала такого поворота.

Она снова взялась за бутылку. Я в этот момент думал о том, к чему приведет драматическая история Инны и Теему. Тем временем Инна протянула мне коньяк, и я тоже сделал пару небольших глотков.

– Так, и чего? Он предложил тебе уехать с ним, – напомнил я своей попутчице, ведь она разменяла «8» и, по ощущениям, уже могла успеть забыть, о чем рассказывала.

– Да, Теему. Сейчас бы я по-другому поступила, но тогда, двадцать лет, любовь, иностранец, сам понимаешь. Забрала документы из университета, собрала вещи и поехала с ним. Такая жена декадента, – она засмеялась. – Ой, декабриста.

– Так вроде же классно все у тебя. А ты прямо с таким надрывом рассказываешь.

– А что надрыв? Мы приехали в Тарту, это небольшой город в Хельсинки, где он живет.

«В Финляндии», – мысленно поправил я.

– Через год родила первого, еще через полтора – второго. Ты знаешь, что такое эта жизнь?

– Эм, нет, видимо.

– Да я там задыхаюсь, – тон ее голоса стал резко подниматься. – У меня вся жизнь – это поход до супермаркета и возня с двумя детьми. В деревне, понимаешь? В деревне, блин. Конечно, там может и приятнее, чем в моем родном городе. Так и чего, что приятнее? Здесь вообще от этой скуки с ума сойти можно. Ладно раньше, хотя бы сексом занимались, а сейчас – раз в месяц придут его друзья, по тарталетке съедим и спать. А в остальное время смотришь идиотские новости про то, как в деревне ветер провода оборвал. Или кто-то кота с дерева снял.

– А он тебя обеспечивает?

– Конечно.

– Ну тогда, может, в свободное время хобби каким заняться?

– Я пробовала, на какие кружки только не ходила – не могу избавиться от того, что это все? Это вот вся моя жизнь? Ты понимаешь, я сейчас в Москву ездила к подругам, мы с ними еще со времен университета. И у них там какие-то карьеры, тусовки, жизнь кипит. Я была так счастлива эту неделю. И несчастлива одновременно, потому что понимала – я к этому прикоснулась, но очень скоро мне обратно.

Она стихла. Не могу сказать, что был сильно тронут, а под конец совсем потерял интерес к ее истории. Но надо было как-то поддерживать разговор.

– Если тебе так в тягость, может попробовать сдать назад, что называется?

– Чувак, у меня двое детей. Ты понимаешь вообще?

Я хмыкнул.

– Сижу здесь пью, решила вот последний день, – на этих словах она вновь отхлебнула из бутылки.

– Сбегаю покурю, – отхлебнул и я и скрылся за дверью купе.

Шаркая по ковру, расстеленному по вагону, я обнаружил, что и сам уже нахожусь на «7+». В районе окна мелькнула странная тень, и меня накрыл резкий приступ паранойи. «Галлюцинации, флешбеки, что это?», – подумал я и пригляделся. К счастью, паранойя ушла так же резко, как и появилась. Ничего необычного в окне не было, я открыл дверь в тамбур и вышел. «Так, хорошо, я на семь плюс, но чувствую себя как всегда», – после сегодняшнего пробуждения мне пришла мысль, что теперь любое измененное состояние сознания будет сопровождаться тем или иным адом. «Хорошо-то хорошо, но что ждет нас с Инной, вот в чем вопрос и главная интрига вечера. Мы наедине в купе, она уже совсем пьяна, чувствует себя одинокой и несчастной. Похоже, это неизбежно».

Вдруг дверь в тамбур открылась – из проема на меня уставилась проводница.

– Ой, слушайте, а курить тоже здесь запретили?

Она какое-то время смотрела на меня и молчала.

– Ты же с этой? Тебе можно. Только тихо.

Я кивнул и, сделав пару последних затяжек, затушил сигарету – как ни странно, несмотря на запрет, подобия пепельниц здесь остались, – и вышел из тамбура вслед за проводницей. К купе я шел хоть и заинтригованным, но в глубине души надеявшимся, что она уснула.

Открыв дверь в купе, я увидел, что она не спит. Инна переоделась в футболку и в короткие шорты, в руках у нее была бутылка, в которой уже почти ничего не оставалось.

– Как ты тут?

– Да лучше всех. На, глотни.

Я сел на свое место и выпил. Между тем она встала и, пошатываясь, закрыла купе на замок.

– Может про себя что-нибудь скажешь?

– Да что я, живу унылой жизнью холостяка. У меня, видишь, таких драм не происходит.

– Таких не происходит, но другие-то точно есть?

– Да не сказал бы.

Моя рука, держащая бутылку, лежала на столике. Инна потянулась за бутылкой и обхватила вместе с ней и мою руку.

– Ничего себе, какой ты теплый.

– Ну да, я же живой.

– У тебя, кстати, очень красивые волосы.

«Похоже, началось», – подумалось мне. Ее рука все также оставалась на моей.

– Спасибо, а ты вообще вся красивая, – представляю, как было бы убого, проходи наш диалог в трезвом состоянии.

Она поднялась со своего места.

– Подсяду к тебе, не против?