— Разрешите казачка угостить?

— После! — сухо ответил тот.

Игнат сконфуженно поставил стакан на стол, слегка развел руками и, сокрушенно глядя на казака, сказал:

— Извиняйте.

Наступило молчание. Тогда Игнат накинул на плечи кожух и, кивнув казаку, пошел с ним во двор. Поднялся и Юрченко.

Федя вышел вслед за ними.

Когда Игнат справился со своими делами, Юрченко пожелал сам посмотреть конюшню. Войдя в нее, он как старый и опытный кавалерист сразу заметил, что в углу стоит красивая, стройная лошадь. Заинтересовался.

— А ну, что за конь? — позвал он Игната.

— Так... Конь, как конь, — нехотя ответил тот.

— Покажи.

— Да что ж его смотреть?

— Жалко, что ли? Я не сглажу.

— Да не жалко, а никакой диковины тут нет...

Но волей-неволей Игнату пришлось вывести Ласточку. Юрченко внимательно оглядел ее и, достав папиросу, стал быстро и нервно курить. Потом швырнул окурок, сделал равнодушное лицо и сказал небрежно:

— Конь ничего себе... Не особенный...

Игнат промолчал, но в душе ему стало обидно. «Понимаешь ты много!» —подумал он. А Юрченко снова:

— Ноги неважные.

— Ноги? — Игнат посмотрел на гостя и уже не мог скрыть презрительной улыбки. Гость заметил это, но вида не подал и так же спокойно продолжал:

— В полку таких коней, браток мой, сотни.

Тогда Игната вдруг прорвало.

— Таких? — раздраженно переспросил он. — Пойдите, поищите таких. — Он с досадой схватил коня за уздечку и повел в конюшню.

Юрченко рассмеялся, и глаза его стали еще более колючими.

— Погоди, — остановил он Игната, — что ж ты обижаешься?

Игнат молчал. Юрченко снова достал папиросу. Зажигая ее, рассыпал спички. Плюнул досадливо и, изменив тон, сказал:

— Вот что: давай поговорим...

Игнат заметил, что гость волнуется. Насторожился.

— Слушай, — глядя в землю, заговорил Юрченко. — Ты понимаешь, что реквизировать у тебя коня я, конечно, не собираюсь. Говори — понимаешь или нет? — он поднял голову и строго посмотрел на Игната.

— Ну? — в свою очередь спросил Игнат.

— А поменять твою Ласточку на моего Султана я не прочь.

— Да он у вас хромой, — неожиданно вмешался в разговор Федя. — Передняя нога... Я ж видал.

Юрченко оглянулся на него и, скрывая смущение, сказал:

— А, по-твоему, офицер так и должен на трехногом коне ездить?

И снова Игнату:

— Большевики ранили... Возьмешь, вылечишь. Только и всего дела... Не хуже твоего коня мой Султан будет.

Игнат с удивлением смотрел на офицера. Потом пожал плечами, а тем временем Федя уже схватил уздечку и потянул к себе коня. Юрченко взял его за руку.

— А ты, молокосос, не встревай, без тебя обойдется, — сказал он и, повернувшись к сопровождавшему его казаку, приказал:

— Приведи сюда Султана.

— Да что вы! Ваше благородие! — уже испуганно заговорил Игнат. — Вы это бросьте.

— Ну, ну, не волнуйся. Понимать должен, — сухо ответил Юрченко.

Игнат вдруг почувствовал, что к вискам приливает кровь. Он нервно поправил на себе пояс и сказал строго:

— Вы, ваше благородие, не балуйтесь. Пустите коня.

— Спокойно, спокойно, — Юрченко насупил брови. — Ты все-таки помни, с кем говоришь. Стань смирно! — вдруг начальнически крикнул он.

Игнат по укоренившейся военной привычке опустил было руки, но решимость, вспыхнувшая в нем, не угасла. Он еще ближе шагнул к Юрченко и, взявшись за уздечку, которую тот все еше держал в руках, повторил:

— Пустите. Я вам говорю — пустите, ваше благородие. Все равно коня я не дам. Что же это? Грабеж?

Юрченко отступил шаг назад.

— Не отдашь? Не променяешь?

— Не могу, ваше благородие, — снова, сдерживая себя, тихо произнес Игнат. — Ну, вот, не могу. Ей-богу не могу! Лучше не пытайте меня. Вот убейте — не дам.

Юрченко медленно расстегнул кобуру. Игнат крикнул:

— Угрожаете? Ну, стреляйте. Что ж вы не стреляете?

Федя бросился к отцу.

— Батя! — задыхаясь, заговорил он, — не давайте коня! Не давайте!

И, взяв из рук отца уздечку, он снова потянул Ласточку в конюшню. Юрченко не препятствовал. Застегнув кобуру, он оглянулся на калитку. Посланный не возвращался.

Игнат не спускал с Юрченко глаз.

— Ваше благородие, — наконец, тихо сказал он, — я вас прошу — уйдите. Не грешите. Лучше возьмите серники, запалите мою хату, а коня не дам.