После долгих споров, маги пришли к неординарному решению. Они придумали объединить два скелета в один, соединив их в районе поясницы. Переднюю часть взять от кошки, а заднюю от козла. Получившаяся химера должна была быстро добежать до наших.

Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Пока некроманты возились, создавая зомби-химеру кошки-козла пошел мелкий дождь со снегом. Я сидела под статуей, и старательно куталась в свою новую и красивую белоснежную шубейку... Ну, когда-то красивую и белоснежную. Сейчас моя обнова висела на мне грязной тряпкой. Однако функцию свою выполняла исправно. Дождь стекал по длинному ворсу и мне было довольно тепло и сухо. Я даже немного задремала, прислонившись к постаменту.

Вопреки всему мне не было страшно. Возможно, именно потому, что для создания зомби использовались кости, а не полуразложившийся труп. По крайней мере ничего ужасно в выбеленных временем костях я не нашла. Ну, скелеты и скелеты... Я таких сотни видела.

– Ася! Асенька, проснись!
– меня разбудил возбужденно-радостный шепот Бориса.

Я открыла глаза... Было уже совсем светло, а значит мы всю ночь снова провели в чистом поле...

Чуть в стороне от статуи пылал огромный костер. Над нами стоял прозрачный магический купол, с которого медленно сползала кашица из снега и воды. Под куполом было довольно тепло, скорее всего он удерживал тепло от костра внутри. И даже земля вокруг почти высохла. У костра на коленках стояла Леся, что-то доставая из углей. Рядом с ней сидело странное животное, покрытое длинным серым мехом... Странная, но очень милая помесь кошки и козла... Мне даже захотелось ее погладить. Несмотря на какой-то подсознательный страх, который вызывало это странное зомби-животное.

То же самое, судя по всему чувствовала не только я. Правый, Черныш и Тринадцатый тоже расположились чуть в отдалении и, вытянув головы в сторону зомби, дружелюбно шипели, тем не менее не делая попытки приблизиться и подружиться. А Пузик и вовсе жалобно скулил и, припадая на передние лапы, рвался к незнакомцу, не понимая, почему ему одновременно и страшно и очень хочется поиграть с этим странным существом.

– Ну, как?!
– в голосе Бориса звучала гордость, - нравится?!

– Ага, - кивнула я.
– Но почему-то и страшно одновременно.

– Так и должно быть, - улыбнулась Леся, вставая. И, положив что-то круглое на клок ткани, протянула мне, - вот держи. Это запеченные корни брабы. Их нам Барсяша добыл.

– Барсяша?
– удивилась я. Запеченный корень брабы внешне походил на обычную картошку. И я даже не обратила внимание на пояснение Леси о природе еды.

– Это мы так нашего зомби назвали, - улыбнулся Борис, присаживаясь рядом со мной и хватая второй клубень. Он подбрасывал его в руках, как обычную печеную картошку.
– Барс и Яша... Вот и получилось Барсяша.

– Ага, - радостно отозвалась Леся.
– Но самое прекрасное, Ася, что пусть мы сами не можем прямо действовать на живую материю, но через Барсяшу это вполне реально... Фот смофри, - пробормотала она набитым ртом, откусив кусок от горячей «картошки».

– Мы отправили Барсяшу добыть нам еду... Знаешь, дикие степные кошки отлично умеют рыть норы. Их передние лапы приспособлены для такой работы. А козы отлично умеют находить пригодные в пищу растения. Мы, правда, не поняли, откуда эта способность у Барсяши, ведь от козла у нас всего лишь задняя часть тела...

– А ты заметила, какой он милый?
– перебила Леся, - это я придумала. А то у зомби такая аура, что даже нам самим было страшно. Наши некроманты сожгли бы его прежде, чем нашли бы записку. И мы добавили Барсяше милоты... Это просто, всего лишь слабенькое заклинание из тайного арсенала моего прадеда.

– Угу, - фыркнул Борис, - очень слабенькое. Да мне и самому теперь постоянно хочется погладить Барсяшу... Кстати, Ася, ты же не против, что мы пустили на шерсть для зомби твою шубу? Мы поставили купол, а Барсяша принес дрова, чтобы ты не замерзла. Теперь здесь тепло и шуба тебе не нужна. И нам все равно придется ждать здесь несколько дней. А с шерстью Барсяша гораздо привлекательнее, чем без...

Услышав про шубу, я сначала не поверила своим ушам. Быстро оглянулась. И, правда... шубы на мне не было. А чуть в отдалении лежали безжалостно разорванные остатки моей новой, красивой шубки... Я покосилась на тряпку, в которой лежала «картошка»... Это был подклад от моей белоснежной обновы, растерзанной увлеченными некромантами.

На глаза невольно навернулись слезы, а в горле встал комок. Мне вдруг стало так обидно, что дыхание перехватило от желания заплакать. Но в то же время, я видела, как счастлив мой муж от того, что у них все получилось, и не хотела портить ему радость, сожалением о потере замызганной, грязной, меховой тряпки, в которую превратилась моя шубка за время путешествия.

И просто кивнула... Мол, да, я не против...

Борис что-то понял и, приобняв меня, шепнул на ушко:

– Когда вернемся, я подарю тебе другую шубу. Любую, какую захочешь. Или не одну, если ты не сможешь выбрать.

Я снова кивнула. И чтобы ничего не говорить, вгрызлась в остывшую «картошку». Рот наполнился приторной сладостью... Крахмалистая и вполне привычная по консистенции «картшка» оказалась сладкой, как патока. Кое-как прожевав, я проглотила кусок и с отвращением взглянула на оставшийся клубень браба... Как такое может быть, что у дерева, плоды которого наполнены самой настоящей свежестью, такие отвратительно сладкие корни?