Все посмотрели на меня, и Максим тоже. Я улыбнулась. Сейчас, вспоминая тот момент, не могу сдержать слез. Подтягиваю колени к животу, обнимаю себя и плачу. Я устала. Нельзя уставать, так сказал босс Максима, но как же сильно я в действительности устала! Как хочется покоя и тишины.

Самой планировать день. Ждать Максима с работы. Побыть настоящей, хотя бы наедине с собой!

Утро жду с острейшим нетерпением. А когда, проснувшись, присаживаюсь в кровати, едва не дрожу от предвкушения: сегодня впервые, после показа, мы с Максимом проведем время наедине.

Плохие мысли и ночные страхи улетучиваются, я накидываю халат и спешу в ванную.

Свадьба послезавтра, еще немного, и моя жизнь кардинально изменится. Нам столько нужно обсудить! Где будем жить? Как общаться? Вести быт? Мне, наверное, стоит готовиться к переезду, но все вокруг так заняты предстоящей свадьбой и собственными делами, что упускают этот момент. А еще я все время думаю о том, как пройдет первая брачная ночь. Чего вообще ждать?

Максим постоянно занят, к его завалу на работе добавилось расследование покушения. Я все понимаю, но не могу не скучать. Не могу не думать.

Поэтому жду. Изо всех жду встречу!

Вот только день начинается плохо, и виной тому... та самая Олеся. Его бывшая.

Она так и не забрала вещи из квартиры Максима, сказала, чтобы он оставил их себе на память и, желательно, подавился. Папуша потратила полдня, сложила все по пакетам, пакеты привезла сюда и поставили в прихожей: один из сыновей Ба-Ружи должен вот-вот увезти их в табор, раздать нуждающимся. Вещи хорошие, некоторые новые, с ярлыкам.

Евгения Рустамовна повезла Станислава Валерьевича к физиотерапевту, Эля собирается в универ, Папуша уехала на работу. Мои родители и Киря гуляют по дому и саду, под ненавязчивым присмотром Ба-Ружи.

А потом мама замечает белую шубу Олеси в одном из черных пакетов.

— Это кому? На выброс, что ли? — ахает она.

— Это для бедных, — кричит Эля, обуваясь в гардеробной.

— Ничего себе для бедных! Аня, тебе же как раз не в чем ходить!

Внутри все рухнуло и рассыпалось трухой, когда мама принялась доставать это шубу, разглядывать.

— Как новая!

И правда красивая. Почему-то я сразу понимаю, что это подарок Максима. Подарок, который та если и носила, то совсем недолго. Так и оставила у будущего мужа в квартире, собираясь, видимо, в скором времени въехать.

— Мама, я не буду ее надевать. Это бывшей девушки Максима, — шепчу я.

— Ну и что? — удивляется мама. — Какая разница? На ней написано, что ли? Примерь-примерь.

— Ва-ау! — из комнаты выходит Кирилл. — Аня, ты как принцесса в ней будешь!

— Я не хочу, — забормотала.

Эля выплывает из гардеробной и клонит голову набок. Вся жестокость мира заключена сейчас в ее взгляде. В этот момент мне становится так жалко маму с ее горящими глазами и искренним восторженным изумлением, что я ощущаю сильнейшее раздражение. Хочется спрятать маму от взгляда Эли. Спасти.

Мамочка, я куплю тебе всё. Любые шубы, вот увидишь. Заработаю!

— Анечка, дочка, примерь. Можно, да? — спрашивает мама у Эли, как будто чуть поклонившись, та кивает.

— Конечно. Это всё на выброс, можете брать, что угодно.

Никогда в жизни я не притронулась бы к этой чертовой шубе, если бы не насмешливый взгляд Эли. Она не знает, представить себе не может, сколько и как работает моя мама! Никто ее не спас, не увез в Турцию, не осыпал золотом и бриллиантами. Ее руки жесткие, как у Ба-Ружи, хотя мама лет на тридцать моложе.

Вздергиваю подбородок и примеряю. Смотрю в зеркало. Картинка перед глазами плывет, мне дурно.

— Она мне короткая, — резюмирую, снимая.

— Разве? Тогда я примерю, дай-ка, — волнуется мама.

Эля хихикает, выходя из дома, ее уже ждет такси.

— Мам, я бы не хотела носить шубу бывшей Максима, — честно признаюсь я, когда за младшей сестрой Максима закрывается дверь. — Он будет смотреть на меня, и думать о ней.

— Тогда себе ее заберу. В деревне все в осадок выпадут, когда я на работу пойду, — сияет мама. — А что там еще есть?

Сердце сжимается до уничтожающей боли. Я улыбаюсь и говорю, что спрошу у Максима разрешения. Через пять минут он как раз сообщает, что водитель ждет на улице.

Мы встречаемся у клиники.

Зимний ветер заставляет поежиться и накинуть капюшон. Максим говорит по телефону в машине, я полминутки слежу за тем, как он хмурится, затем подбегаю и стучусь в окно.

Волнуюсь.

Он открывает замок, кивает забираться, что и делаю.