— Я не верю, что мальчишка стал настолько сильнее, — сказал Люций раздраженно.

— Завтра узнаем… — задумалась Мария. — Пойду торт приготовлю.

— Торт? — растерялся Люций.

— Ну да, торт. Что я за мать, если дочери торт не испеку?

— А, ладно… — не нашёлся с ответом Люций. — Может, помочь?

— Нет, я сама. Заодно мысли в порядок приведу. Ты только не убивай никого, — пошутила она.

— Ага, — кивнул Люций озадаченно.

Сама же Мария спрыгнула с корабля и отправилась на кухню. Откуда выгнала кухарок. Те не осмелились перечить.

Всего Мария не говорила, но слова Спара о том, что он думает о будущем, о детях, довольно сильно укололи её. Правильное и мудрое решение. Если действительно получится прекратить войну, то так тому и быть. Только вот это северянин. Им не может быть веры. Об этом женщина собиралась подумать позже.

Сейчас же она хотела и правда приготовить торт. Чтобы почувствовать — каково это, быть матерью, которая встречает вернувшуюся дочь.

Активировав глаза, женщина огляделась, отметила, где лежат нужные продукты, и приступила к делу. Она успела достать всё необходимое и разложить, когда дверь открылась и внутрь заглянул беловолосый юнец.

Мария посмотрела на него удивленно. Парень выглядел растерянным и безобидным. Заметил Марию и улыбнулся.

— Простите, — сказал он робко. — Мне папа сказал, что здесь Мария, его жена…

— Что?

— Папа сказал… — повторил юноша. — Что где-то здесь его жена. Сказал, что я сразу её узнаю, — заулыбался парень. — Она красивая и сильная. А вы, наверное, кухарка? — окинул юноша взглядом стол и приготовленные продукты. — Не подскажете, где найти Марию? Очень хочу с ней познакомиться…

Гроза наконец-то осмыслила, что ей говорят. Перехватила нож и метнула. Юноша, несмотря на обманчиво безобидный вид, легко поймал его. Тут Мария активировала глаза и увидела, что перед ней вовсе не человек.

— Ты кто? — спросила она требовательно, прикидывая варианты развития событий.

— Кажется, радости от воссоединения семьи не будет, — парень перестал дурачиться и прошёл внутрь. — Машка, скажи…

— Машка? — опешила Гроза.

И швырнула на этот раз молнию. Терпением она никогда не отличалась. Как и смирением.

Незнакомец перехватил разряд так же легко, как и нож.

— Тебе не нравится это имя? — удивился он. — Ладно-ладно, — развеселился парень. — О великая Мария Вологодская по прозвищу Гроза, раз тебя сегодня кашеварить поставили, то поесть найдется что? Я голодный.

— Перед тем как я тебя убью, назовись, — прошипела женщина, её черные волосы зашевелились.

— Убьешь? — расплылся в хищной улыбке юноша. — Я великий Гэцу, чтобы ты знала!

— Гэцу так Гэцу, — сказала Гроза и принялась сплетать знаки, чтобы поймать это существо.

Но тут что-то произошло. Короткая вспышка, и знаки развеялись.

— Не получилось? — притворно любезно спросил Гэцу.

Абсолютно не выказывая страха, он прошёл по кухне, заглядывая в ящики и изучая содержимое. Доставал еду, нюхал, что-то возвращал на место, что-то убирал в пространственное кольцо.

— Ладно, старушенция, — повернулся Гэцу к Марии. — Ты не пыхни так, а то лопнешь. Я что зашёл… Ты ведь уже сообразила, что я и есть дух Спартанца. Молодец, быстро догадалась. Хочешь конфетку? — Гэцу достал конфетку и бросил ей, но та просто рассыпалась пылью, не долетев. — Как знаешь. А сказать я хочу следующее. Теперь я учитель Спартанца. А ты не путайся под ногами.

— А то что? — спросила Гроза, прикидывая, сильно ли обидится Спар, если она убьет его духа.

— А то возьму ремень и займусь твоим воспитанием, — пообещал дух, подмигнув.

Дальше Мария терпеть не стала. Ударила всерьез, выпустив молнии. Но дух их опять поймал, сверкнуло, на миг Вологодская ослепла, а когда проморгалась, никого на кухне уже не было. Только посуда звенела от выплеска силы, да мука оседала — мешок с ней взорвался.

— Найду и убью, — решила для себя Мария и отправилась на выход, искать одного зарвавшегося духа.

Люций выбрался из крепости, чтобы подышать свежим воздухом. Слишком уж много народу там собралось. А ведь за последний год снаружи возвели ещё пару корпусов. Которые тоже быстро заполнились.

Поэтому, говоря, много народу, Люций ничуть не преувеличивал. Пришлось идти минут двадцать, чтобы добраться до уединенного места.

Подумать мужчине было над чем. Спар… его сын… Эта мысль по-прежнему давалась Люцию тяжело, вернулся. И повёл себя слишком дерзко. Какую бы силу он ни получил, мужчина сомневался, что та освоена в достаточной степени для подобного гонора. Поэтому он подумывал завтра всерьез проучить наглеца.