— Мэгги! — переполошенная медсестра появилась в дверном проходе.

Финли бросил на нее испепеляющий взгляд.

— Ты нужна в неотложке, срочно!

— Извини! — Мэгги улыбнулась Финли, вытерла руки и поспешила за коллегой.

— Я… Я тебя подожду, хорошо? — крикнул он ей вслед. Капли с его рук стекали на пол коридора.

— Меня? — засмеялась она, повернувшись к нему и идя спиной вперед. — Такое ощущение, что ты о нем больше не переживаешь!

— О ком? А, о Кристиане! — понял он, и женщина исчезла за створчатыми дверьми.

Финли запихал пакет для улик в карман, сомневаясь, что они узнают хоть что-то полезное от испачканной жопной кровью пули. Он затушил ногой еще тлеющую сигарету и пошел дальше по больничной парковке. Это была четвертая сигарета за время его разговора со старшим инспектором.

Первичный обыск помещений, окружающих площадь Георга, дал две пустые гильзы, предположительно пропущенные во время поспешной уборки, указывающих на свободный этаж, который стрелок избрал в качестве огневой точки. Они обсудили реальную возможность того, что происшествие было каким-то образом связано со штурмом верфи четырьмя днями ранее, а затем также вероятную перспективу нападения, предпринятую на полицию Стрэтчклайда в целом: Финли с Кристианом вели патрульную машину с маркировкой, а за прошедшие месяцы наблюдался всплеск беспричинного насилия по отношению к полицейским в форме.

Они пришли к выводу, что, по всей вероятности, они этого так или иначе никогда не узнают.

Пообещав передать оскорбительное «поправляйся» от всего отдела, Финли направился обратно в здание, где увидел, как Мэгги от души хохотала над какими-то словами Кристиана. Никто не заметил, что он стоял в углу.

— Что это ты там делаешь? — спросил Кристиан в деланном беспокойстве.

— Не берите в голову, — сказала ему Мэгги, все еще улыбаясь, и сняла окровавленную повязку. — Похоже, вам придется остаться на ночь.

— И ты даже не хочешь, чтобы я сначала угостил тебя обедом или чем-то еще? — спросил он, игриво смотря на нее.

— В больнице, — уточнила она, хихикнув и намеренно сняв слой кожи вместе со старой повязкой. — У вас впереди вся ночь писания в бутылочки, ежечасного измерения давления и больничного радио «Час любви». Приятно провести время!

— А ты часом сегодня ночью не работаешь? — спросил он.

— Не-а.

— Жаль, — мужчина снова улегся на живот, помрачнев.

— Для вас — возможно. У меня вечером планы.

— Планы? Какие же? Свидание?

Мэгги продолжила свои дела, будто бы не услышав его.

— С кем? Все серьезно? Молодой человек? Жених?.. Ты еще там? — спросил он, действительно ничего не чувствуя ниже пояса.

— Тут. Я просто жду, когда вы зададите вопрос, хоть как-то вас касающийся.

Финли кашлянул.

Мэгги виновато подняла на него глаза.

— Как там наш мальчик? — спросил он.

— Раздражает.

— Эй! — возмутился Кристиан.

— Но с ним все будет в порядке.

— Хорошо. Так что, следующая неделя в силе? — спросил ее Кристиан.

Финли словно ударили под дых, но затем напарник посмотрел на него.

— Мэгги и некоторые медсестры придут к нам на вечерний корпоратив.

— К нам куда? — Финли ничего не понимал.

Закатив глаза, Кристиан повернулся к Мэгги. Она раздраженно вскинула руки, когда повязка сползла, вновь явив комнате его голую задницу.

— Так все в силе? — повторил он свой вопрос.

Симулируя досаду, она покорно выдохнула: «Да. Думаю, все в силе».

Пятница, 8 января 2016 года

12:43

Открыв свою «Ауди А1», Бакстер залезла внутрь, пытаясь игнорировать содранную краску и повреждения на бампере, до которых у нее так и не дошли руки с тех пор, как она въехала в стену две недели назад.

— Прости, Блэки, — виновато сказала она, поглаживая приборную панель.

Она осталась у Мэгги еще на две кружки чая, а после, извиняясь, ушла, обнаружив, что утро оказалось куда более эмоционально напряженным, чем она могла вынести.

Это все вина Волка.

Каждый из них принял опустошающие новости о смерти Финли по-разному, но при этом не теряя стоического самообладания, независимо от того, что они могли чувствовать внутри на самом деле, и направили свою скорбь во что-то полезное: помощь Мэгги и ее семье во всем, в чем они нуждались. Волк со своим обычным изяществом ввалился в их жизни, принеся с собой собственные нерешенные проблемы, представленные как сомнительные теории и рассказанные с достаточной убедительностью, чтобы в каждом из них поселился огонек надежды — надежды на то, что Финли не чувствовал себя так, словно ему было некому довериться, не обнимал ее на прощание на мгновение дольше, чем обычно, зная, что это в последний раз.