— Боже! — выдохнула она и схватилась за сердце, вздрогнув от резкого появления Кристиана у двери.

Мило улыбаясь сквозь сомкнутые губы, он наклонился в салон, чтобы поговорить с ней.

— Прости, Джина. Не хотел тебя напугать. Увидел, как ты паркуешься, и решил подойти поздороваться.

Ванита нервно рассмеялась.

— Не ожидала тебя сегодня, — сказала она, собирая свои вещи и выходя из машины. Однако она оказалась в ловушке между дверью и его рукой.

— Я не… официально. Просто нужно утрясти пару дел, — объяснил он, его пристальный взгляд выбивал ее из колеи.

— Ну, я рада, что тебе уже лучше, — улыбнулась она и многозначительно посмотрела на мешающую ей пройти руку. — Прошу меня простить.

Он будто бы даже не услышал ее.

— Я ведь не ошибаюсь, вчера ты выпустила Уильяма Коукса из-под стражи?

— Не ошибаешься.

— Мне просто интересно, что… вызвало столь нехарактерное бунтарское решение?

— Я думала, ты обрадуешься.

— О, я рад. Я рад. Я просто хотел узнать причины.

Ваните пришлось силой оттолкнуть его руку с пути. Он зашагала к лифту в дальней части пустой автомобильной стоянки.

— У него были законные причины в обоих случаях нарушить комендантский час, — объяснила она, заставляя себя идти нормальным шагом. — Я подумала, что он заслуживает еще одного шанса.

Она нажала кнопку и услышала, как механизм приходит в движение где-то наверху. Кристиан снова стоял рядом.

— И больше никаких причин? — спросил он, не отрывая от нее взгляда.

— Например?

Он пожал плечами.

— Послушай, — начала Ванита, зная, что они оба услышали дрожание в ее голосе, — как исполняющая обязанности комиссара, я приняла решение, и я…

— Тебе нравится играть в комиссара, не правда ли, Джина? — прервал он ее с болезненно очевидным подтекстом.

Он точно знал, зачем она выпустила Волка.

Маски сброшены, поэтому она повернула лицо к нему и посмотрела ему в глаза:

— Я могла бы привыкнуть.

Лифт издал звонок, и металлические двери раздвинулись. Они зашли внутрь.

— Сегодня вечером у меня дома будет небольшая вечеринка, отпразднуем мое возвращение на работу. Было бы неприлично с твоей стороны не прийти.

— Тебе стоит насладиться последними днями свободы, — ухмыльнулась Ванита. — Перед выходом на работу, разумеется.

Двери сомкнулись, и лифт начал свое восхождение.

— Так ты придешь?

— Ни за что бы не пропустила.

Они остановились в вестибюле, и в металлическую коробку зашло еще два человека.

— Доброе утро, мистер комиссар, — улыбнулся один из них.

— Доброе утро, — Кристиан ответил кивком. — Как бы то ни было, — он снова обратился к Ваните, — Я думаю, что ты приняла правильное решение насчет Уилла. Он должен довести это дело до самого конца… к чему бы это ни привело.

Лифт медленно подъехал к их этажу, и Ванита посмотрела на него.

— К чему бы это ни привело, — согласилась она.

Бакстер зашла на квартиру, чтобы навестить Руше, чувствуя, что на фоне всего происходящего попросту забыла про него. Она подумала, что его неубедительное показное улучшение здоровья заслуживает того, чтобы не потворствовать и не беспокоиться о его здоровье, поэтому вместо этого просто пересказала ему события последних нескольких дней.

Он отреагировал на ее повергающие в шок откровения так, как реагировал на большинство вещей.

— А они еще делают эти маленькие шоколадные яйца «Киндер» с игрушками внутри?

— Что…? Да. Ты хочешь, чтобы я принесла тебе такое?

Долго и трудно он обдумывал эту мысль какое-то время:

— Не-а. Обойдусь.

— Я принесу тебе, — она шумно выдохнула. — Итак… Убийца — комиссар… Есть мысли?

— О да. Это определенно плохо.

Она помотала головой.

— Ну, теперь, когда мы это прояснили, как дела с Холли? — спросила она, не в силах скрыть улыбочку школьницы.

Руше небрежно отмахнулся.

— Что?! — воскликнула Бакстер. — Да очевидно, что ты ей нравишься.

Он пропустил это мимо ушей.

— Они бы хотели, чтобы ты был счастлив, — сказала она, глядя на фотографию Руше, его жены и дочери на прикроватном столике.

— Возможно… — начал Руше, желая увести разговор от посмертных желаний своей мертвой семьи. — Холли будет лучше с кем-то, кто не будет а) мертв; б) в тюрьме; или в) мертв в тюрьме в течение следующих двух недель.

— О, не драматизируй, — фыркнула Бакстер. — Хотя, знаешь, все же постарайся не умереть, — быстро добавила она. Когда завибрировал ее телефон, она инстинктивно посмотрела на экран. — Сукин сын!