Когда Волк вернулся в комнату, Форд спокойно разговаривал с Финли. С учетом сцены, разыгравшейся за полчаса до этого, он выглядел на удивление достойно и вел себя покорно.

— Ты просто делал свою работу, — сказал Финли, — потому что не мог допустить, чтобы у тебя на глазах забили до смерти человека, только что объявленного невиновным.

— Неужели вы всерьез пытаетесь убедить меня, что я поступил правильно? — горько усмехнулся Форд.

— Нет. Я лишь говорю, что иначе ты поступить не мог.

Волк тихонько закрыл дверь, чтобы не нарушать их увлекательную беседу.

— Если бы ты не вмешался, Халида, скорее всего, больше никогда не привлекли бы к суду в качестве Киллера-Крематора и нашему Волку, — Финли махнул в сторону стоявшего в дверном проеме коллеги, — пришлось бы провести в тюрьме двадцать пять лет своей жизни.

— Погибла маленькая девочка, — со слезами на глазах произнес Форд.

— Согласен, — ответил Финли. — Зато оправдали хорошего человека. Да, Халид выжил. Я не говорю, что это хорошо, а лишь хочу сказать… Словом, всякое бывает.

Финли вытащил старую колоду карт, которую всегда таскал с собой, и раздал на троих, чтобы сыграть в «вылови рыбку» [10] . Непредсказуемого клиента их разговор успокоил, а вот Волк, когда сел на диван, задумался. Раньше он много размышлял об отрицательных последствиях того злополучного дня, но оценить положительные ему и в голову не приходило.

Он взял карты и внимательно посмотрел на Финли. Они играли уже много лет, и Волк знал, что напарник отчаянно жульничает. Форд посмотрел в свои карты и расплакался — до бесстрастности игрока в покер ему было далеко.

— Тройки есть? — спросил Финли.

— Пойду ловить рыбку.

У Блейка был слабый мочевой пузырь, при этом он обожал чай «Эрл Грей». К такому выводу Эдмундс пришел, в течение дня наблюдая, как тот без конца то уходит, то возвращается обратно. Дождавшись, когда детектив в очередной раз прошел мимо их с Симмонсом стола, он вскочил и ринулся к Бакстер, сидевшей в дальнем углу комнаты. В запасе у него было не больше двух минут.

— Эдмундс! Что ты делаешь? — спросила Эмили, когда он присел на корточки, не желая привлекать к себе внимания.

— Кто-то сообщил журналистам, а значит и киллеру, о посольстве, — прошептал молодой полицейский.

— Мне запрещено обсуждать это дело.

— Но вы единственный человек, которому я доверяю.

На душе у Бакстер потеплело. После провала с Гэрландом все обходили ее стороной, будто прокаженную, и ей было приятно, что хотя бы одному человеку на этом свете все еще интересно ее мнение.

— Здесь нет никого, кому нельзя доверять. Что касается посольства, то проболтаться мог любой: бойцы из Службы охраны диппредставительств, персонал, какой-нибудь человек, живущий в доме напротив. Забудь о своих подозрениях. А теперь иди, а то у меня будут неприятности.

Эдмундс рванул обратно и плюхнулся за свой стол. Несколько мгновений спустя с чашкой в руке вернулся Блейк.

Ближе к обеду из восьмидесяти восьми фигурантов списка Симмонс исключил сорок семь. Эдмундс тем временем по-прежнему пытался выявить связи между жертвами. Когда стандартные проверки и протоколы не привели к желаемому результату, он прибегнул к приему, которому его обучили в Департаменте по борьбе с финансовыми преступлениями, воспользовался паролем бывшего коллеги и получил доступ к специализированной базе данных своего прежнего места работы.

А буквально через пятнадцать минут обнаружил кое-что интересное и подпрыгнул на стуле, чуть не до смерти напугав Симмонса. Чтобы поговорить с глазу на глаз, они направились в совещательную комнату.

— Эшли Локлен, — победоносно заявил Эдмундс.

— Следующая жертва? — спросил Симмонс. — И что ты о ней накопал?

— В две тысячи десятом году она была замужем и носила имя Эшли Хадсон.

— Мы разве этого не знали?

— Знать-то знали, но компьютер не соизволил обнаружить второй банковский счет, открытый на имя Хадсон всего на десять месяцев. Пятого апреля две тысячи десятого года она положила на него наличными две с половиной тысячи фунтов стерлингов, — сказал Эдмундс, протягивая Симмонсу распечатку.

— В самом начале процесса над Халидом.

— Я проверил, в тот период она работала официанткой в пабе и получала совсем немного. Потом внесла еще две тысячи фунтов, а по прошествии двух недель еще пятьсот.

— Любопытно.

— Не любопытно, а подозрительно! — поправил коллегу Эдмундс. — Я проверил счета других жертв и обнаружил, что точно такие же суммы примерно в то же время снимал со своего счета Виджей Рэна.

— С какой стати брату Халида было платить ей пять штук?

— Вот это я и хотел бы у нее спросить.