— Не гони.

Пока Кирьянова традиционно позволяет целовать себя в губы, достаю сигарету и жадно тяну никотин в себя. Не помогает ни капли.

— Только не говори, что хочешь в кабалу залезть? — молчу, пока друг усмехается. — Зачем отношения в девятнадцать? — жму плечами, прищуриваюсь и провожаю взглядом удаляющуюся машину, представляя каждую картинку в деталях, как они едут, и что делают. Давлюсь дымом. Кирилл ржет. — Вот именно. Ну этих телок в задницу.

— Лиза не телка. Не нужно ее так называть. Я же предупреждал.

— Так это было для дела, так? — улыбка с лица Лабука постепенно сползает. — Тох… Не-не-не, я не хочу друга терять. Давай завязывай.

— Погнали на тренировку, — меняю тему, подталкивая Кирилла к тачке. Тот ворчит за спиной, а когда падает задом на сиденье, становится серьезным.

— Батя сказал, чтобы ты в зале неделю не появлялся.

— Я помню.

— Выгонит же.

— Посмотрим.

Вдавливаю педаль газа в пол, и Лабук мгновенно затыкается. Сохраняет молчание всю дорогу до «СПАРТАКа», в коридоре ворчит, в раздевалке матерится, а на поле затихает, скашивая взгляд на предка. Иван Александрович подзывает меня к себе, пока пацаны разогреваются.

— Не уйду.

— Я так предсказуем? — усмехается, когда припечатываю ему в лоб. — Выглядишь плохо, Антон. Уверен, что играть сможешь?

— Попробую, — иначе от внутреннего треша просто загнусь к херам.

Одобряет. Двадцать минут гоняет нас по упражнениям, а потом разбивает на команды. У меня в крови резко подскакивает уровень адреналина. Бью по мячу агрессивно. Подачу никто не может принять. Лабуков часто свистит и смотрит на меня с прищуром. Я же… ничего не могу с собой сделать. Злость требует выхода. Неудовлетворение подпирает следом. Я отбиваю мяч и попадаю прямо в лицо Илье. Кровища из носа фонтаном. Игра прерывается. Иван Александрович отправляет меня в тренерскую. Парни поглядывают осуждающе. Все мы иногда жестим, но до крови и сломанного носа не доходит. Я снова в этом первопроходец. Ухожу, стискивая зубы. Падаю на диванчик и сжимаю голову ладонями. Черти внутри меня отчего-то рьяно ликуют. Лабук старший появляется через минут десять и огорошивает с порога.

— Я своему другу позвонил, сказал, что ты к нему придешь.

— Какому другу? И зачем мне идти?

— Аристарх Валентинович, — идет к столу и упирается в край столешницы руками, — ты должен его знать.

— Тот, который тренер по боксу?

— Он.

— И что я там забыл?

— Волейбол, Антон, игра. Здесь нет места агрессии. Я давал тебе время прийти в себя. Не помогло. Тебе стало только хуже, а Аристарх умеет выбивать из парней дурь.

Мне нравится учеба. Не из-за того, что собирается группа ребят, шутит и рассказывает друг дугу байки, а втягивает сам процесс. Атмосфера с утра в аудитории, когда многие зевают после отвязной ночи. Шорох одежды, скрип ручек о бумагу, зевки и смешки с последних рядов. Все это одушевляет. Мы — студенты. Молодые. Глупые. Максималисты. Большинство еще не понимает, в каком направлении им двигаться дальше по жизни, а другие уже четко расписали каждый день и двигаются в заданном темпе. Я кусаю губы, глядя в окно, и практически не слушаю профессора по экономике. Я и цифры — несовместимые понятия. Элементарным задачам я научена, но в остальном полный профан. Тем более голова забита уравнениями гораздо сложнее. Тут никакие цифры не помогут.

— Смотри, — Инна толкает меня локтем в бок, кидает мне на колени свой телефон и играет бровями. Довольная отчего-то. Хмурюсь. Глянув на профессора, скашиваю взгляд на экран айфона и рвано выдыхаю. Профиль Кристины. Стук сердца тут же учащается. Устремляю на Ростову непонимающий взгляд, на что она устало закатывает глаза и, протянув руку к телефону, листает ленту вниз. Фотки типичной Крис. — Ты невыносима, Лиза, — шипит Инна, забирая айфон. — У нее лента готова была взорваться от селфи с Антоном, а тут ни одной. Понимаешь? — пожимаю плечами, игнорирую нервные вибрации в животе и кусаю кончик ручки. — Совсем? — не унимается.

— Скажи, к чему ты клонишь?

— Ну ты темень, Лиз, — цокает. Снова что-то отыскивает в телефоне и презентует мне. — Смотри-смотри, Кирьянова, может прозреешь, — улыбается, будто открыла один из континентов.

Медленно листает вниз, показывая каждый пост Антона, и не дает отвернуться, пока не достигает нашего снимка в спортивном зале. У меня перед глазами плывет, хотя цвета на фото яркие. Фестивальные краски. Смех. Откровения. Пугающие мурашки по коже от близости Маршала. Все накатывает разом.

— Это ничего не значит, — глухо отзываюсь. Вглядываюсь в буквы на листе, но не вижу их. Сердце ударами поднимает такие волны жара по телу, что я оттягиваю свободной рукой ворот толстовки и пускаю за него мизерные потоки прохладного воздуха.

— Ага, — усмехается Инна, — сама веришь? Чистая, как слеза младенца, страничка Крис. У Антона только ты и ни одной девчонки. Еще и подкатывает с кофе. Все не просто так.

— Какао, — поправляю, но Ростова отмахивается от меня, как от противного насекомого.