— Не суть.

— Простой крестьянин никогда не поймет барских замашек, — ловлю ушами голос профессора, но он будто нарочно ускользает. В голове материализуется волнительная картинка. Антон со стаканчиком какао. И ведь знает, что делает. Давит на самые чувствительные точки. На что надеется? Что задумал на этот раз? Снова унизить меня? Зачем? Разве мало презентации на выставке?

— Не считаешь его поведение подозрительным?

— Мне все равно, Ин. Пусть хоть планета станет квадратной, — ворчу под нос, царапая на полях странные символы, — на эти грабли я повторно не наступлю.

Ага-ага. Именно так задорно вторит мне внутренний голос, припоминая вчерашнюю заминку с Маршалом. Я ведь готова была его выслушать. Не знаю, что именно он хотел озвучить. Моя растоптанная им самооценка зверски требовала извинений. Хотя бы одного слова. Оно вряд ли что-то изменит, но… Сжимаю ручку крепче и делаю вид, что внимательно слушаю профессора. Нельзя думать об Антоне и строить предположения. Он всегда видел во мне только игрушку. Идеальный материал для мести. Не больше. Маршал шел на обман намеренно и осознавал, чем все обернется. Даже зная о моем страхе, он не постыдился его использовать… Это так низко… Так гадко… Так больно…

Не выдерживая внутреннего напряжения, я поднимаю руку и спешу покинуть аудиторию под недоумевающий взгляд Ростовой. Я рада, что она со мной общается и делится догадками, но сейчас это неуместно. У меня есть чудесный парень, о котором я должна думать. Лишь его допускать к своим мыслям. С горящим, как факел лицом, иду в уборную и натыкаюсь там на Кристину с подружкой. Во взгляде девушки Маршала тонны ненависти и обиды. Игнорируя их внимание, подхожу к раковине, включаю воду и ополаскиваю лицо.

— Представляешь, Милен, он мне букет прямо в университет принес, — Кристина говорит громко, не скрывая удовольствия, — я, конечно, отказалась. Веник так себе. Ненавижу пионы.

— Серьезно?

— Ц-ц-ц, — фыркает. Я же смотрю на свое отражение в зеркале. Речь ведь идет об Антоне. Часто моргаю. Глаза выделяются темными пятнами на бледном лице. — Конечно, я его не простила после той выходки.

— И долго ты будешь его мариновать?

— Не знаю. Пусть подумает о своем поведении… — остальные слова Кристины теряются в пространстве, потому что я выхожу с уборной. В ушах стоит гул. Сердце почему-то бесперебойно отбивает чечетку. Кожу на лице припекает от прилива крови. Какая мне к черту разница, что он ей дарит?! Плевать!

Останавливаюсь у окна в коридоре, что привести мыслительные процессы в порядок. Я уже давно для себя решила, какое место Маршал занимает в моей жизни, и сейчас убеждаюсь в том, что была права. Наши пути разошлись и пересекаться вновь не должны. Я не буду его слушать. Ни единого слова. Поступки показали правду. Чего еще я жду?!

Собравшись с духом, отталкиваюсь от подоконника и направляюсь в аудиторию. Занятие подходит к концу, мне остается лишь забрать свои вещи, что я и делаю. Инна идет следом с виноватым видом. Не знаю, что отражается на моем лице, но она не пытается больше заговорить о Крис или Антоне. Мы в звенящей тишине спускаемся на первый этаж, и я хочу проверить телефон. Дима говорил, что не сможет сегодня меня забрать. Тренировка. Только рука зависает в воздухе. Я чуть носом не утыкаюсь в нежные лепестки. Пульс тут же делает скачок. Ростова охает. Я медленно поднимаю голову и натыкаюсь на внимательный взгляд Антона. Он протягивает мне огромный букет… пионов! Руки начинают дрожать, особенно когда я слышу со стороны противный голосок.

— И не брезгует же…

Справляюсь с горечью, которая разливается по грудной клетке, принимаю цветы, выжимаю из себя улыбку и еле справляюсь с собой. Не сейчас.

— Спасибо, — приторно произношу и, не дожидаясь реакции Антона, начинаю потрошить букет о его лицо.

За прочной преградой из мышц и костей дрожат все органы. Я лихорадочно пытаюсь справиться с взбудораженными эмоциями и не могу! Сцепляю пальцы рук в замок. На лицо натягиваю маску равнодушия, но оно предательски выдает каждое чувство. Мизерную деталь, которая проскальзывает в душе. Кожа не перестает полыхать, усиливая румянец. Я облизываю губы и жду, когда Ростова скажет хоть слово и перестанет гипнотизировать меня взглядом.

— Я нам по «Цезарю» заказала. Скоро принесут, — спокойно произносит она, откидываясь на спинку стула. Складывает руки на груди и не касается телефона, на экране которого то и дело всплывают окошечки оповещений.

После того, что произошло в университете, мне хочется провалиться под землю. Я не справилась с эмоциями. Не выдержала натиска Маршала и… Боже, я угробила букет цветов… Била по плечам, лицу… По всему до чего могла дотянуться… Я словно с катушек слетела… Потеряла контроль над тем, что испытывала… Вкладывала в каждый удар всю боль, которая разрывала меня на части несколько месяцев… Не знаю, как работает психологическая терапия, но «убийство» пионов принесло странное опустошение… Я будто заново прожила унижение на выставке, только ответила на оскорбление действиями… Не было трусливого побега. Слез. И истерики. Я ушла с гордо поднятой головой. Правда, сейчас меня буквально заливало чувством стыда. Я… Я выглядела, как истеричная дурочка…

Медленно выдыхаю и осматриваю уютное кафе, в котором мы скрылись от посторонних глаз. В интерьере преобладают коричневые и бежевые оттенки. Форма работников в том же цветом спектре. Я расслабляюсь. Никто не придет сюда и не будет тыкать в меня пальцем. Но… Как переступить порог университета завтра? За нами наблюдал не один десяток студентов. Некоторые из них учатся вместе со мной. Выдыхаю с долей сожаления. Нужно было проигнорировать его и чертовы цветы. Только слова Кристины о его извинениях тут же звучали фоном в ушах.