— Я уже все услышала.

— Не все, — Антон решительно наступает, и я не успеваю быстро среагировать, оказываюсь в кольце его рук, — давай уедем отсюда, и я тебе расскажу, как все было.

Внимательно смотрит на меня, заглушая своими словами шум дождя. Упираюсь. Отрицательно качаю головой.

— Я никуда не поеду.

— Лиз…

— Я не хочу слышать очередную ложь. Что вы опять задумали?

— Ничего, — кривится, — я ничего не задумывал. Я хочу тебе все объяснить…

— Нет…

— Почему ты не хочешь меня слушать, Лиз?

Его вопрос вырубает остаточное самообладание. Часто моргаю и вдыхаю не менее быстро. Не помогает. Бью Антона ладонями.

— Ты притворялся! Все время! — кричу так, что голосовые связки трещат, и легкие сжимаются, пока старательно отталкиваю от себя Антона. Дрожь прокатывает по телу, как цунами. Сносит преграды, которые казались прочными. Губы немеют. Обзор становится мутным, но не из-за капель дождя, который усиливается с каждой секундой, а из-за предательских слез. Он все-таки добился своего! Мне плохо… Больно… Очень…

— Лиз…

— Не трогай! — взвизгиваю, когда Маршал пытается притянуть меня к себе. Он промок насквозь. Волосы прилипли ко лбу. На лице такое правдоподобное раскаяние, что меня начинает ломать.

— Да выслушай меня! — рычит. Ослабляет хватку на руке, но тут же прижимает к груди, воспользовавшись моим замешательством. — Хватит! Успокойся! Ты же мне слова не даешь сказать, Лиза… — последние слова практически шепотом на ухо. Бью его по плечам кулаками. Со всей силы. И так же резко обмякаю, теряя запал. Скольжу ладонями по его шее. Останавливаюсь на грудной клетке и ощущаю подушечками замерзших пальцев, как быстро колотится его сердце.

— Говори… и отпускай…

— Я не притворялся, — глохну от его слов, — не нужно было. Я хотел с тобой быть, Лиз. Очень хотел…

Мы стоим около клуба в полумраке. Мокнем под осенним дождем. Стук капель — единственный, который я должна слышать, но в голове будто раскаты грома раздаются. Дрожь в теле усиливается. Я обязана оттолкнуть Маршала. Только застываю в его руках, лишенная возможности издавать звуки. Вижу лишь его глаза и не могу поверить, что это не сон.

— Не буду врать, что не хотел тебя использовать, — продолжает, привлекая внимание к своим губам, сглатывает, — хотел… Сначала, а потом…

— Потом ничего не изменилось, — сама себя не слышу, но озвучиваю правду. Иначе не было бы позорного видео с моей истерикой. К сожалению, эти кадры уже не стереть из памяти, и я громко всхлипываю.

— Изменилось… Лиз… — Антон блокирует мою слабую попытку освободиться и утыкается лбом в мой лоб. — Скажи, что выслушаешь? ВСЁ выслушаешь?

Сердце заходится от тона, которым он говорит, словно гипнотизирует. Сманивает на грех, как настоящий дьявол. Я должна отказаться, оттолкнуть его и уехать домой, но вместо нужных действий стою и плачу, будто от того, какое я сейчас приму решение, зависит моя дальнейшая жизнь. Дрожь усиливается вместе с давлением на грудную клетку. На нее словно огромный булыжник кинули.

— Лиза? — трется носом о мой нос. — Скажи… Я ведь не отстану… Если не сейчас, то позже, но выслушать меня придется…

Прикрываю глаза на миг. Понимаю, что поступаю неправильно и прикусываю нижнюю губу изнутри до появления металлического вкуса крови во рту. Киваю. Чувствую, как ускоряется сердце Антона под моими замерзшими ладонями. Бомбит, как ненормальное, заставляя меня в очередной раз всхлипнуть. Наивной части меня хочется поверить в сказку, где Маршал не бесчувственный мажор, а нормальный парень, способный на искренние чувства… Резко распахиваю глаза и чуть ли не задыхаюсь… Антон смотрит на меня… Без отрыва… Я же жду его слов, но вместо них он делает то, от чего я обмякаю в сильных руках, как безвольная кукла. Маршал без объяснений прижимается губами к моим…

Мягкие.

Холодные.

Дрожащие.

Но несмотря на это, обжигающие.

Соленые от слез, которые бесконтрольно льются из бездонных глаз. В них столько боли, что я подыхаю. Сердце колотится на пределе своих возможностей, пока наш физический контакт перерастает в масштабное и разрушающее по своей силе природное явление. В моем озабоченном теле напрягается каждый нерв, и, как следствие, оно каменеет. Я не могу выпустить Лизу из смертельного захвата. Убежит. Снова. Поэтому жмусь к ее нежным губам своими и игнорирую знак протеста. Она что-то мычит и упирается ладонями в мою грудную клетку. Только ошалелому зверю внутри меня не объяснишь, что Кирьянова официально встречается с другим парнем, и я, как последнее мудло, сейчас делаю. Целую чужую девушку…

И мне мало просто прикасаться губами к ее уже горящей плоти. Я хочу чувствовать вкус. Знать его. Заразить своим. Оставить отпечаток, чтобы больше никто и никогда к ней не прикасался.

Одной рукой продолжаю прижимать к себе Лизу, другой удерживаю за затылок и нагло втискиваю язык в ее рот. Нежные губки размыкаются, и… меня шарахает от того, как Лиза стонет. Тихо. Но ТАК чувственно, что я окончательно теряю контроль над разумом. Побеждают физические настройки. Они оказываются сильнее голоса разума. Он орет где-то вдалеке, что сейчас нужно говорить, а не брать крепость штурмом. Напрасно…