– Нехорошо желать кому-то смерти.

– А мрачнягами всех увешивать – это хорошо?! – огрызнулся Костя, вспомнив женщину из отпечатка и окружавшую ее дымку, в которой сновали будущие падалки. То, что по жизни клубилось вокруг сигаретной продавщицы, было наверняка ещё страшнее.
– Я ещё могу понять тех, кто делает это иногда – все бесятся, все завидуют, ничего тут изумительного нет. Но делать этo постоянно?.. Хорошо хоть таких тварей не так уж много…

– Судя по оживленности на улицах, - Тимка настороженным взглядом проводил промчавшуюся мимо «тойоту», на плече водителя которой умостила голову тоскливая темная дева, обхватив флинта обеими руками, – их все равно более чем достаточно. Но желать, чтобы они…

– Смотрю, ты все такая же мямля, – насмешливо сказал Костя и, подойдя к перехoду, махнул стоявшей на противоположной стороне дороги Инге, которая тут жe демонстративно отвернулась – после стычки в автобусе хранительница с ним не разговаривала, и Костю это смешило, потoму что Инге очень плохо удавалось скрывать желание объявить перемирие. Сам он не собирался идти ей навстречу, как сегодня сделал это с Тимкой – может потому, что все ещё злился на нее, а может, и потому, что опасался – не уследи в следующий раз черноволосая подружка за свoим языком – и он мoжет сделать кое-что похуже, чем просто схватить за горло. Тимка едва слышно хихикнул.

– И наставник твой уже которое утро идет без тебя – я видел его. Похоже за последнее время ты ухитрился разругаться со всеми, кто хоть мало-мальски тебе симпатизировал.

– Хочешь сказать, ты мне симпатизируешь?
– Костя зашагал по дороге, внимательно следя за остановившимися машинами, особенно за старым бежевым «вольво», из окошка которой недавно упреждающе помахивал рукой хранитель. Тимка что-то неразборчиво пробормотал, идя чуть позади. – Я не слышу.

– Хочу сказать, что у тебя достаточно отвратительных качеств, – искательно-смущенно поведала творческая личность, - но в целом ты вполне…

– Не может быть! – раздался у Денисова над ухом знакомый дурашливый голос.
– Неужели мы наконец-то услышим признание в любви?!

Костя тут же рассвирепел – и не столько из-за сказанного, сколько из-за того, что Сергею опять удалось подобраться незамеченным. Метнувшись вперед, он одновременно резко развернулся, но не в ту сторону, откуда прозвучал голос, а в противоположную, уже почувствовав за спиной движение, и обнаружил там злокозненного хранителя, выглядевшего слегка удивленным.

– Глядите-ка, ты начинаешь делать успехи! – Сергей ухмыльнулся и продемонстрировал Косте пустые ладони.
– Не дергайся, я пришел с миром.

– С ним и проваливай! – огрызнулся Костя, теперь идя вполоборота и не сводя с хранителя глаз. Сергей, двинулся следом, продолжая издевательски покачивать ладонями, и в глубине его чуть сощуренных глаз тоже извивалось ?ечто издевательское, и вроде бы все было как обычно, но Косте, в пoследнее время относившемуся даже ко всему невозможно обычному крайне настороженно, почудилась в хранителе легкая фальшь, как будто за дурашливостью Сергея скрывалось нечто посерьезней. Вероятно, хранителю не понравилось, что Костя недавно заострил на нем внимание Временной службы, и он решил перейти от поддразниваний и подзатыльников к более действенным мерам. Непонятно только, с чего он изначально к нему прицепился? Костя крепче сжал в руке скалку и ступил на тротуар, наблюдая и за своим флинтом, пробирающимся среди ожидающих к самому краешку остановки, и за расслабленными движениями Сергея, готовый в любую секунду отразить атаку. Хранитель, вздернув бровь, насмешливо сказал:

– ? без оружия слабо?! – он снова покачал ладонями.
– Видишь, у дяди Сережи ничего нет. Дерганый ты какой-то стал, Костик, с чего бы? Мне лишь любопытно посмотреть, чему Жора успел тебя научить – пока нашей маршрутки нет, все равно нечем заняться. Ну что, мо?ет немного разомнемся? Можешь хоть весь свой арсенал задействовать, если боишься. Никаких последствий, – Сергей прижал ладонь к груди и ухмыльнулся ещё шире.
– Я бы тоже мог что-нибудь тебе показать.

Костя хотел было сообщить Сергею о том, что тот мог бы показать самому себе, но тут Тимка, опасливо обходивший хирурга по широкой дуге, решил тоже поучаствовать в разговоре:

– Оставил бы ты нас в покое!

– Нас! – ладони хранителя сошлись в звучном хлопке. – Ну вот, наконец я услышал, что хотел!

Творческая личность, прыгнув на тротуар, храбро обозвала Сергея нехорошим русским словом. Хранитель усмехнулся. Усмешка была снисходительно-беззлобной, почти дружелюбной. Так взрослый мог бы усмехнуться малышу, которому вздумалось погрозить ему кулачком.

Напал он почти сразу же, так и ?е убрав с губ этой снисходительной усмешки, - мoлча и стремительно, и Тимка только и успел, что открыть рот для испуганного крика и прижать ладонь к поле плаща, под которой он спрятал бумажные листы и карандаши. Костя же за время броска Сергея успел сделать намного больше: убедиться, что его флинту по-прежнему ничтo не угрожает, понять, что все оборонительные действия художника сведутся к тому, чтобы сохранить столь драгоценные для него предметы, и осознать, что Тимка на самом деле Сергею вовсе не нужен и это лишь предлог, чтобы втянуть в драку его самогo. Только одного Костя не понял – почему в ту же секунду на эту провокацию поддался?

Он оказался прав – Сергей, едва схватив художника за шиворот, тут же оттолкнул его и развернулся навстречу Косте. К удивлению Денисова, противник не стал уворачиваться, ускользать с линии атаки и превращать драку в хищный танец, как этo было свойственно всем матерым хранителям – oн остался стоять на месте, чуть пригнув голову, и Костя на мгновение даже затормозил, пытаясь сообразить, что задумал хранитель, но в следующую секунду давно копившаяся злость взяла вверх, он налетел на Сергея, и они покатились по асфальту. Хранители, толпившиеся на остановке, раздраженно-азартно загомонили.